А&В. Бабочка

Столько всего хорошего, столько всего приятного они пережили. Это было волшебное лето. А чувства… Ох чувства… Это не опишешь никакими словами. Безумный экстаз, опьяняющий восторг, абсолютное счастье. Ничего не передает всей полноты испытанного. Как ей хотелось вернуться в начало, в ту прохладно-теплую июньскую ночь их первой встречи. Пережить все это по новой. Боже, а сколько планов она уже настроить успела! Вплоть до рождения детей! Летом казалось, что вся эта идиллия вечна, незыблема, будто сама судьба к ним благосклонна. А сейчас нужно прекратить, обрубить одним предложением. Навсегда. Научиться жить без него. Забыть. Выкинуть из жизни его и воспоминания об этом лете. По щекам градом потекли слезы, она обхватила голову и, давясь рыданиями, упала на подушку. Она уже знала, что проплачет почти всю ночь, заснув только под утро, как проплакала десять ночей до этого.

И днем бы она рыдала, не прекращая поток слез ни на секунду, да только днем жизнь ее бурлила, слезам места не находилось. Конрад закидал ее разными встречами, пробами, отборами. Конца и края им не было видно. Раньше ей вход на любые подобные мероприятия был заказан — пускали только людей уже сделавших себе имя. И оставалось пробоваться в любительские спектакли, студенческие фильмы да в массовку. А Конрад ее отправил на пробы популярнейших ТВ-сериалов и кино, к самым сливкам этой индустрии. Она и мечтать о таком не могла, потому все свои переживания по поводу Дэна запихивала днем поглубже и вперед, покорять экраны.

И в тот вечер, когда телефон ее разрывался, а Дэн колошматил ее дверь, она была на фуршете. Конрад привел ее как свою спутницу, исключительно, конечно, из желания познакомить ее с влиятельнейшими людьми. Поначалу она опасалась непристойностей от него в свой адрес, пошлых предложений, сальных намеков, но он, на удивление, оказался порядочным, не только слов или поступков низких себе не позволил, а даже взглядов вожделенных не отпускал. И даже осаживал тех, кто такое выкидывал.

Вечер обещал быть приятным, потому она, не задумываясь, убрала телефон в сумочку, а саму сумочку при входе сдала в гардероб. И сумочка эта весь вечер трещала, пока она милыми улыбочками и заумными разговорами прокладывала себе путь к славе. И обнаружила она, что он звонил, уже сидя в такси, направляясь домой, пьяненькая и впервые за долгое время довольная, без груза на душе. Увидев знакомое лицо на фото контакта вызова, она горько улыбнулась и не стала перезванивать.

«И что теперь? Я останусь одна?» — думала она хмельной головой, пытаясь представить свою дальнейшую жизнь без него, без столь любимых рыжих волос и его милых подтруниваний над ней. Она коснулась лбом стекла машины и вглядывалась в пролетающие расплывчатые огни ночного города. Закрыла глаза и провалилась в забытье, в тягучее предсонное состояние, где логике места никогда не было. Там царили только эфемерные эмоции, мысли путались, заплетались как ноги у пьяницы.

«Так холодно… и одиноко» — думала она, ощущая, как леденеют ее ноги в красивых летних золотистых туфельках на высоком каблуке. Красивые бесспорно, но для начала октября слишком легкие. «Сейчас бы тапочки, теплые, мягкие… тапочки… а я вернула тому врачу тапочки?» — вдруг вспомнила она последний день лета и встречу с тем интерном. «Надо вернуть. Обязательно. Как его там звали? М-м…. Харон! Точно! Харон. Имя-то какое странное… О чем только думали родители… А парень-то миленький… Может, когда с Дэном все будет кончено…? Если захочет, конечно. А получится ли с ним? А какой он? Теплый наверняка, я уверена. Уютный, как те тапочки, и тихий. И увлеченный. На работе будет весь день, а вечером домой, уставший. И я такая же после долгого дня. Обнимемся и спать вместе после тяжелого дня. И он будет меня поздравлять со спектаклем и радоваться, что у меня есть друзья, какого бы они не были полу, будет добр и искренне за меня радоваться. Да. Именно так. Он ведь такой теплый…Он — не такой как Дэн».

Проснувшись в своей постели на следующее утро, она ощутила легкость на душе, будто скинула тяжелые оковы. Даже дышалось как-то свободнее. «Все, что ни делается, все к лучшему». Может, будущее ее не определенно, и что будет там за порогом этого решения, она не знает, но точно будет только лучше. Да, это будет нелегко. Много еще слез будет пролито в подушку, но, если и есть абсолютная истина в этом мире, то она заключается в том, что все проходит. Время идет, и все забывается и, может, уже в следующем году она будет вспоминать эти дни только с улыбкой, без зудящей боли где-то в груди. Сейчас же нужно двигаться дальше. Как бы ни было больно и тяжело, как бы ни хотелось надеяться, что все еще можно исправить, отношения подлатать, а ошибки позабыть. Пора прийти к согласию с самой собой.

Она решительно взяла телефон в руки и собиралась уже звонить, но тут ее телефон зазвонил сам. Конрад. «Ну почему сейчас-то?!» — возмутилась она, но на звонок ответила.

— Да.