А&В. Бабочка

На какое-то время повисла тишина, и некомфортной она была лишь для Оливии, Дэн задумался о своем.

— Что-то молчаливый сегодня…

— Прости, просто думаю о том, что нам предстоит.

— Боишься?

— Не-а.

— Что? Совсем?

— Совсем. Да и с чего бы?

— Ну не каждый же день человека приходится убивать.

— И то верно.

— Я тут думала об этом… Все ведь может закончится плачевно.

— Ты передумала?

— Нет-нет-нет! Ни в коем случае! Просто… — на мгновение она замолчала и уставилась в окно, но потом, не отводя взгляд от улицы, продолжила говорить. — Это мое личное дело и мое решение его прикончить. Если все закончится не так хорошо, как мы планируем, вы все из-за меня пойдете на дно. Вас могут посадить или даже убить. Артура мне не жалко, но вот ты, Алекс и Якуб…

— Все будет хорошо. Ничего страшного не произойдет. Нас, в конце концов, больше. Да и доказательства его виновности у нас на руках. А даже если с нами что-то случиться, то в чем твоя вина? Ты нас не принуждала.

— Это, конечно, так и все же…

— Не забивай голову чепухой. Сейчас нужно о другом думать.

— Ты прав.

Он взял ее за руку, она легко поддалась его ласке. Наскоро допив бутылку вина, они переместились в спальню, позволив себе забыться в страсти на несколько часов.

Эндрю был прав

Как понять, что ты любишь человека? Именно в сексуальном смысле любишь, а не по-дружески или еще как. В чем отличие между дружеской любовью и любовью между супругами? Только в сексе? Или есть что-то еще?

Он долго размышлял на этот счет после расставания с Эндрю. Его слова о любви к Дэну прочно въелись в память и зудели, словно надоедливая заноза. Он гнал от себя эти мысли. Ну, правда, неужели он мог полюбить в таком

смысле своего лучшего друга? И до того, как Энрю ему это сказал, он и не думал о чем-то подобном. Но после задумался, а если он действительно влюблен в Дэна? И он начал анализировать. Свои чувства, поступки, слова и отношения, сложившееся между ними. И все больше к своему ужасу замечал, что Эндрю был прав. Первое, что на это указывало и волновало его больше всего — это сексуальные фантазии с участием Дэна. До этого он усиленно старался этого не замечать, но теперь это стало очевидным фактом. Дэн его возбуждал сильнее кого и чего бы то ни было. Осознать это было почти физически больно. Но он тут же бы списал это на простую озабоченность и извращенность. У всех разные фантазии. Некоторые вон с деревьями сексом занимаются, но это же не значит, что они влюблены в деревья. Второе, что так же указывало на любовные чувства, его терпимость к жестокости со стороны Дэна. Он терпел очень многое, куда больше чем следовало терпеть от друга, и панически боялся, что эти отношения, какими бы болезненными они не были, закончатся. Однако и это можно списать на неуверенность в себе и дружескую привязанность. Последним, что поставило точку в его метаниях «люблю-не люблю», была ревность. Он впервые по-настоящему испытал это чувство в ту ночь, когда они ездили запускать фейерверк. Когда он видел, как нежно он ее обнимает, как целует, как они флиртуют, его разрывала на части злость. Так и хотелось плеснуть ей в лицо пиво, выгнать ее и запретить навсегда ей его касаться… И занять ее место. Когда в голову ворвалась эта мысль, весь мир для него перевернулся с ног на голову.

«…Даже если ты осознаешь, что внутри у тебя за чувства, это не значит, что ты сможешь от них отказаться по своей воле» — вспомнились слова Эндрю. «Он был прав. Во всем».

«Сердцу не прикажешь» говорят обычно в таких случаях. Да, нельзя заставить себя разлюбить или полюбить кого-то. Это происходит само по себе. И надеяться на взаимность в его случае более чем глупость. Дэн — натурал. Этому не бывать. Никогда. Он понимал это, но страдал от этого ни меньше. Он попал в капкан, из которого не может выбраться, и все, что ему остается, терпеть и ждать. Может, потом эти чувства испаряться, и он выберется из этой коварной ловушки, а может, этого не произойдет никогда, и до конца своих дней ему суждено страдать от безответной любви.

Громко зазвонил телефон, вырвав его из дум. Вспомнишь солнце — вот и лучик. Это Дэн.

— Алло, — поднял трубку Новак. — Мне сейчас не очень удобно говорить, — пролепетал он, прижатый со всех сторон пассажирами автобуса.

— А мне с тобой говорить и не надо. Дуй быстро к Оли домой, план обсудим.

— Какой план?