А вдруг?.. Тревога: как она управляет нами, а мы – ею

В наше время каждый год около миллиона человек кончают с собой, что делает самоубийство четырнадцатой по частоте причиной смертности в мире; общее число самоубийц больше, чем число людей, погибших на войне или от других случаев насилия. А значит, вероятность погибнуть о своей руки выше, чем от руки другого человека[60].

На одного погибшего приходится около 20 попыток самоубийства – примерно одна каждые две секунды. Если добавить сюда тех, кто хотя бы раз в жизни всерьез обдумывал возможность самоубийства, то любой, кто дочитал до этого места, сможет заглянуть в скрытый мир страдающих людей, о которых написана эта книга.

Психологи Джон Чайлз и Кирк Штросаль собрали данные и написали несколько исследований на эту тему. В одном из проведенных ими в США популяционных исследований 10–12 процентов опрошенных заявили, что хотя бы раз в жизни пытались покончить с собой. Во время другого опроса 20 процентов сказали, что хотя бы раз в жизни всерьез задумывались о самоубийстве (то есть такие мысли имели место минимум две недели и более, причем опрошенные составляли план и детально обдумывали способ самоубийства). Еще 20 процентов признались, что всерьез обдумывали самоубийство, не разрабатывая какого-либо плана[61].

20 процентов плюс 20 процентов? Это уже почти половина.

Так как не все самоубийцы оставляют записки, адресованные своему окружению (это делает около трети), ученые обсуждают, насколько люди, оставившие такие письма, помогают нам понять самоубийц. Может быть, те, кто пишет предсмертные письма, отличаются от тех, кто этого не делает? За исключением того, что самоубийцы, оставившие записки, в большинстве своем жили одиноко, другие различия представляются незначительными[62].

Наиболее тщательно исследовавшая самоубийство группа американских ученых собрала 1280 предсмертных записок (штат Огайо). Некоторые записки было трудно читать из-за ошибок, неразборчивого почерка, пятен крови и других факторов. Одно предсмертное письмо становилось все менее связным, по мере того, как автор все сильнее напивался, пока наконец, после полутора литров водки, не оборвалось на середине фразы. Записки расшифровали и категоризировали в зависимости от типа сообщения, указанного мотива и главной темы[63].

Больше всего исследователей поразило то, что люди, оставившие предсмертные письма, чаще хотели сказать близким о своей к ним любви, чем объяснить мотив своего поступка. Самое частое сообщение в предсмертных записках – «любовь к другим», это демонстрирует более трех четвертей писем. Женщина, которая в детстве подверглась сексуальному насилию, писала своему мужу:

Как хорошо, что ты

любил меня. Как хорошо. Я ведь и сама так и не смогла полюбить себя[64]

.

В предсмертных записках присутствует еще одна тема – просьба о прощении. Мужчина, боровшийся с алкоголизмом, написал:

Прости меня. Я знаю, это больше не имеет значения, но прости, что я так и не сумел исправиться[65].

Очень многие заботились о том, чтобы оставшиеся не испытывали чувства вины. Одна женщина написала:

Пожалуйста, сделай так, чтобы все поняли: ОНИ НИ В ЧЕМ НЕ ВИНОВАТЫ!!! Меня любили, и я это знаю. Вы все для меня делали, но, по-моему, мне нужно было больше, чем можно ожидать от человека. Я по-настоящему, искренне люблю вас всех[66]

.

Другие, подобно этому 23-летнему молодому человеку, скрупулезно подсчитывают, какую часть вины можно возложить на других:

Я не могу считать вас с мамой ответственными за все: только 25 / 25, а остальные 50 – это уже моя ошибка[67].

Авторов вроде этого парня – тех, кто готов возложить вину на других – всего 13 процентов. Некоторые выражаются очень прямо и точно. Одна женщина составила собственный некролог с указанием опубликовать его без изменений. После имени и даты она пишет:

Желая быть с Господом, она оставляет этот ад. Хочу поблагодарить свою семью – вы помогли слабому духом и телом принять решение. Как много вы брали и как мало давали. Я обращалась ко всем вам, но где вы тогда были?[68]

Однако такой гнев выражали всего четыре процента. Самое злое письмо, попавшее в это исследование, написала медсестра средних лет, повесившаяся однажды вечером в гараже: