Абрам Ганнибал

«Сия до формы правления касающаяся перемена не могла быть столь скрытна, чтобы не спроведал об оной камергер покойного императора граф Густав Рейнгольд Левенвольде, которого старший брат, после бывший обер-шталмейстер у императрицы Анны Иоанновны, жил тогда в отставке в своих деревнях в Лифляндии и с давнего уже времени предан был герцогине Курляндской. Дабы уведомить сего и чрез него императрицу об оном деле как можно скорее, не нашел камергер граф Левенвольде иного удобнейшего средства, кроме как послать своего скорохода в крестьянской одежде к нему с письмом в Лифляндию. Вестник, наняв сани, скоро поспел туда, так что старший граф Левенвольде успел отправиться в Митаву и приехать туда целыми сутками ранее, нежели депутаты. Он первый возвестил новоизбранной императрице о возвышении ее и уведомил о том, что брат к нему писал в рассуждении ограничения самодержавия. Причем он дал свой совет, дабы императрица на первый случай ту бумагу, которую после нетрудно разорвать, изволила подписать, уверяя, что нация не долго довольна быть может новым аристократическим правлением и что в Москве найдутся уже способы все дела в прежнее привесть состояние. После сего, откланявшись, без замедления возвратился в свои деревни»[383]

.

Текст этот написан в ссылке, где сын и отец проживали вместе, в нем запечатлены рассказы отца, находившегося в 1730 году в Петербурге, поэтому в воспоминания Э. Миниха проникли некоторые неточности. Камергер Петра II Карл-Густав Левенвольде (ум. 1735), впоследствии обер-шталмейстер и генерал-адъютант, сообщил брату своему Рейнгольду-Густаву (1693–1758) об избрании Анны Иоанновны и «Кондициях». При новой императрице, не занимая официально никаких постов, Левенвольде был весьма влиятельным лицом, обласканным и награжденным. Елизавета Петровна его судила, приговорила к смерти, помиловала и сослала в Соликамск, там он и умер.

Депутация верховников во главе с князем В. Л. Долгоруковым прибыла в Митаву 25 января 1730 года и встретилась с предупрежденной обо всем герцогиней Курляндской. Анна Иоанновна молча выслушала прочитанный ей текст «Кондиций» и собственноручно вывела: «По сему обещаюсь все без всякого изъятия содержать. Анна».

28 января князь В. Л. Долгоруков передал Анне Иоанновне написанный им от ее имени текст рескрипта членам Верховного тайного совета. Приведем его полный текст, исключив слова, зачеркнутые автором в подлиннике:

«Любезно верным нашим подданным присутствующим в Тайном верховном совете.

Отправленные от вас любезно-верные нам Тайны действительны Советник и член Тайнаго верховнаго совета князь В. Долгорукой, да тайно советник и сенатор князь Михайло Голицын и генерал-майор Михайло Левонтьев 25-го числа сего месяца приехав к нам в Митаву горестную и неописанную объявили нам печаль о преставлении его императорскаго вели[чества] Петра Второго, нашего любезнейшаго племянника и государя, мы как по близости крови, так и по всем его величества благосклонным к нам поступкам, признаваем тое печаль за крайнее божеское наказание нашей фамили и всем российскаго народа праволюбящим дрожайшее свое отечество. Потом вышеупомянутые отправленные к нам от вас особы объявили нам, что, по соизволению всемогущаго Бога, которой токмо един короны и скипетры монархам определяет, избраны мы на Российской прародителей наших престол и хотя я разсуждала коль тяшко есть правление толь великой и славной монархии, однакож повинуясь той Божеской воли и прося его Создателя помощи, к тому-ж не хотя оставить отечества моего и верных наших подданных, намерелась принять державу того государства и правительствовать елико Бог мне поможет, все наши подданные, как мирские, так и дохные, могли быть довольны, а понеже к тому моему намерению потребны благие советы, как и во всех государствах чинится того для пред вступлением моим на Российской престол по здравом разсуждении изобрели мы за потребно для ползы Российскаго государства и ко удовольствованию верных наших подданных, дабы всяк мог ясно видеть горячесть и правое наше намерение, которое мы имеем к отечествию нашему и к верным нашим подданным и для того елико время нас допустило, написав какими способы мы то правление вести хошем и подписав нашею рукою послали для соблюдения в Тайной верховной совет, а сама сего месяца в 29-й день, конечно, из Митавы к Москве для вступления на престол пойдем; впрочем обещаем вам и всем нашим подданным нашю монаршескую милость, которую по прибытии нашем действительно показать хошем и всех вас вручаем всемогущему Богу»[384].