Абрам Ганнибал

Бурхардт Христофор Миних (1683–1767), сын датского инженера, тайного советника, российский государственный и военный деятель, генерал-фельдмаршал, граф, кавалер ордена Святого Андрея Первозванного и многих других орденов, инженерному искусству учился у отца, семнадцати лет вступил в военную службу. В 1721 году в чине генерал-майора принял предложение князя Г. Ф. Долгорукова перейти в русскую армию генерал-лейтенантом, руководил инженерными работами на Балтийском побережье, строительством Ладожского канала, был генерал-губернатором Ингерманландии, Санкт-Петербурга, Карелии, Финляндии, президентом Военной коллегии, главнокомандующим русскими войсками в нескольких кампаниях. В 1741 году повелением Елизаветы Петровны отправлен в ссылку, в 1762 году возвращен Петром III, назначен директором Ревельской и Нарвской гаваней, Кронштадтского и Ладожского каналов. Незадолго до кончины Петр Великий сказал о Минихе в Сенате: «Из всех иностранцев, бывших в моей службе, лучше всех умеет предпринимать и производить великие дела: содействуйте ему во всем!»[390]

«В 1729 году, — пишет историк Ф. Ф. Ласковский, — при императоре Петре II, граф Миних, которому вверено было главное управление над Инженерным корпусом, в числе других административных преобразований по инженерной части, представил Правительственному Сенату на рассмотрение и утверждение новый штат крепостей. В нем число укрепленных пунктов возрасло до 82, хотя Россия в этот краткий промежуток времени, после императора Петра, сделала самыя незначительныя поземельныя приобретения в Персии»[391].

К началу 1730-х годов многие русские крепости находились в весьма плачевном состоянии. Д. Гнамманку, не ссылаясь на источник, приводит любопытный документ, датируемый 1731 годом: «А в каком ныне крепости состоянии имеютца — ведомостей в скором времени, за далностью мест и за неимением доволного числа в практике искусных инженеров, порознь об всем аккуратно ныне сочинить невозможно. Однако ж генерално известно есть, что все крепости через долгое время исправлением упущены… А из иных крепостей, которые, как, например, бывшие швецкия пограничныя: Нарвская, Выборгская, Ревельская, Перновская, Рижская и Динаменская, — еще и во время швецкаго владения в надлежащем состоянии не были; однако ж и все еще великого исправления требуют… Ибо многим крепости, от долговременного в непоправлениях запущения, повредились во многих местах и через то в немалое худое состояние пришли, так что к обороне зело безнадежны. А другие, например, Ревель и Рига, хотя в своих линиях и в целости содержатся, однако ж обретаются местами весьма в худом фланкировании и несильной дефензии»[392]

. Конец последней фразы сообщает о худом прикрытии флангов и поэтому несильной способности крепостей к охране (обороне).

Для исполнения планов укрепления русских границ требовались специалисты. Исключительно одаренный, честный, работящий Миних добился прикомандирования А. П. Ганнибала к Инженерному корпусу: он высоко ставил знания и способности обучавшегося во Франции военного инженера. 25 сентября 1730 года его стараниями в Сенате была объявлена воля Анны Иоанновны «лейб-гвардии от бомбардир-поручика Абрама Петрова, которому велено быть в Тобольском гарнизоне майором, послать в команду графа фон-Минихена, а ему определить его в Пернове (ныне Пярну, Эстония. — Ф. Л.) к инженерным и фортификационным делам по его рангу»

[393].

И все-таки «бунтаря» Абрама Арапа в столице императрица повелела не оставлять, а возможно, это Миних решил его упрятать подальше от глаз подозрительного Бирона и его приспешников. Герцог Курляндский и Семигальский, обер-камергер, граф Эрнест-Иоганн Бирон (1690–1772), бессменный фаворит Анны Иоанновны, ее доверенное лицо, имел на императрицу абсолютное влияние. М. Д. Хмыров пишет о нем:

«Гордый, невежественный и злобный Бирон, к несчастью, был довереннейшим лицом государыни, волею которой коварно и дерзко играл он, окружая престол плотною стеною своих сторонников, таких же, как он, пришлецов. Левенвольды, Менгдены, Кейзерлинги и другие бесчисленные курляндцы, перемешанные с остзейцами, водворились тогда в Россию, овладели лучшими местами и должностями, наводнили все управления… Конфискации производились тщательно; розыски чинились неутомимо»[394].

Б. X. Миних — враг Бирона, хорошо его знавший, не самый субъективный свидетель — вспоминает: «Этот человек, сделавший столь удивительную карьеру, совсем не имел образования, говорил только по-немецки и на своем родном курляндском диалекте. Он даже довольно плохо читал по-немецки, особенно если попадались латинские или французские слова, и не стыдился публично признаваться при жизни императрицы Анны, что не хочет учиться читать и писать по-русски, чтобы не быть вынужденным читать ее величеству прошения, донесения и другие бумаги, которые ему присылали ежедневно»[395].