Адмет

отходи весь урок,

не проклинай себя,

истребя.

Лучше за ширму шасть:

женское дело – прясть,

женское дело – пасть

живою.

Алькеста (падает)

Прощай, мой муж.

Адмет

Прощай, жена.

Корифей

Мертва?

Адмет

Мертва.

СТАСИМ 2

СТРОФА 1

Вольноотпущенники смерти, клейменные

небытием до рожденья, что

мы испытывали,

какую бездну переплывали,

сохранили почему тяготение к ней?

Вкус смерти до сих пор на губах,

вид ее, лишь уснем,

мерещится в снах, впотьмах,

и движемся к ней день за днем.

Корифей

Ледяная тоска возврата

в крови,

в мыслях,

в костях –

окунемся,

омоемся небытиём,

успокоим душеньку,

истомившуюся живьем.

АНТИСТРОФА 1

Ты живи – я умру, заслоню тебя, уберегу,

ни смерти тебя не отдам,

ни другому какому врагу:

женщина умела рожать,

потому легче ей умирать:

смерть ту, что до жизни была,

носила в себе, берегла

и с главною справится –

родит себе смерть сама.

СТРОФА 2

Боги возвращаются жить:

Дионис, испробовав смерть,

возрождается в капле вина,

Персефона топчет пути туда и сюда,

вверх взбирается жить,

вниз отходит – смерть ей нужна,

в матерную утробу вернулась она.

АНТИСТРОФА 2

Кинут душу на новый срок

жить, ей тело найдут в размер –

марш на землю, но эта жизнь

не твоя, не моя – все ложь

ваш хваленый метемпсихоз,

если в памяти тишь да глушь.

Пар душа, если нет примет.

Хоревты предстают в личинах Деметры и Персефоны.

Деметра

Кто увел ее? Тоскую,

смерть кляну и призываю;

опаляет, как чужую,

землю солнце, я сгораю,

только теплыми слезами

умываюсь – солонее

с каждым днем они, и сами

землю жгут. О, где ты с нею

ходишь, горе, спишь, разлука?

Кто увел, сковал, стреножил,

вор, невинную на муку –

на супружеское ложе?

Будет сев его бесплодным,

будет жар благой не смешан

с льдистым семенем холодным,

будет мертв и безутешен.

Смерть идет-бредет на воле,

собирает с мира жатву –

жатв иных не будет в поле,

пусть попомнит мою клятву:

пока вспять не обернется

время, дочь вернув невинной,

кроме смерти, не пожнется

ничего с земли пустынной.

Персефона

Мать-земля, прости, родная,

расступись, мне нет возврата

к легкокрылым ветрам мая:

я не та, я тьмой поята.

На жаре, на солнцепеке,

самым ярым, жарким летом

не согреюсь – на востоке

страшны мне приливы света.

Осень спелыми плодами

пригибает ветви долу –

я пуста, мертва, как камень,

нет в утробе, нет в подоле.

Лишь зимой заледенелой

я вернусь – на камень камень,

холод сердца, холод тела,

холод зимний под ногами.

ЭПИЗОДИЙ 3

Царский дворец, поминки по Алькесте.

Первая поминальная песнь хора, дионисийская

Как на пиру на брачном,

пьяны лежим на тризне:

в сердце не место мрачным

мыслям, как светлой брызнет,

пьяной вино струею;

выживший и печальный,

царь, упивайся всею

жизнью в ее начальный

день! Ты – младенец, будет

все тебе: горя мало

юному, опыт студит

кровь, ты начнешь сначала;

сколько ни есть тут злата –

будет твое, могила

время вернет – расплата

честная за смерть милой.

Пей, веселись, охотой

дебри тревожь лесные

и до седьмого пота

тела люби молодые,

мощь укрепи десницы,

мудростью стань богатый,

страны расширяй границы,

политикой мысли радуй.

Возраст прими печальный

старости – легче пуха

тело, чтоб в час прощальный

плоть не держала духа.

Полные меры жизни

прожил, детей оставил

без царства, на дальней тризне

внуки тебя прославят.

Вторая поминальная песнь хора, дионисийская

Празднует, как сорвавшись

с цепи, не залить ни кипрским,

ни сиракузским страха

испытанного: от бездны

шаг отделял – Алькеста

выручила, схватила

за шиворот, а сама-то

ухнула, в кровь разбилась,

лежит, с головой укрыта,

как покрывалом брачным,

тканью иного брака,

вечного, – погребальный

полог на ней, расшитый

орнаментом: асфодели,

разломленный плод граната,

в тумане немая Лета

протекает, земли Аида

в единый круг замыкая…

Третья поминальная песнь хора, аполлоническая

Будущих сколько судеб,

бывших в ее утробе,

ад навсегда осудит,

в руки ад примет обе –

мучима каждой смертью,

будет лежать во гробе

женщина, будет местью

каждая ей особой.

Появляется Вестник.

Вестник

К нам гость пришел.

Адмет

Кто он таков?

Вестник

Не ведаю.

Одежда небогатая на страннике,

и речь его проста, но что-то в облике

величественное, и сила грузная

в движеньях выдает себя. Сокрывший лик,

к нам Аполлон спускался жить в изгнании,

но легкий трепет воздуха вокруг чела,

но жар благоуханный, взгляд лучившийся

божественной природы были верными

приметами. И гость, пол гнущий, кряжистый,

как будто из породы той же – мужеством

прославленный Арес или работою

Гефест вседневной утомленный.

Адмет

Кто бы к нам

из сильных небожителей ни шествовал,

негоже осквернять власть безмятежную

печальным, погребальным нашим зрелищем.

Для их очей пресветлых оскорбление

вид смерти черной – яркими одеждами

тьму распугайте ночи, песни новые,

задорные начните – хмарь тяжолую

вон из души. Скорбям воздайте здравицами!