Адвокат амазонки

Расставляя на столе чашки, Елизавета успела хорошенько рассмотреть Нину. Жена Лыкова отнюдь не соответствовала ее представлению о светской бездельнице. Это была интересная моложавая женщина с интеллигентным лицом. Да и одета она была неброско, но стильно – в льняной брючный костюм, белизну которого разбавлял пестрый шейный платок. Ежедневник в кожаной обложке, который она держала в руках, говорил о том, что женщина привыкла планировать свое время. Дубровская прониклась к ней симпатией.

– Ну, коли все мы здесь собрались, – улыбнулась Елизавета, – позвольте, пользуясь случаем, задать важный вопрос: возможно ли сохранить ваш брак?

Конечно, она спрашивала совсем не то, что должен был спрашивать адвокат истца. Истец настаивал на разводе и даже уже планировал новую жизнь с другой женщиной. Но Елизавете в это раннее майское утро, пронизанное солнечным светом и любовью, которую она получила сполна, хотелось, чтобы все вокруг были также счастливы и любимы.

Нина на ее вопрос не ответила, а только взглянула на супруга, который, осознав то, что оказался в центре внимания, насупился и сердито засопел:

– Я думал, что этот вопрос мы уже решили. Зачем повторяться?

– Моя клиентка не настаивает на расторжении брака, – заметил адвокат Нины. Пожилой мужчина в очках выглядел, на взгляд Лизы, очень достойно. От него веяло старомодностью и надежностью адвокатов старой школы. – Нина Андреевна полагает, что сохранение семьи возможно. Разумеется, она руководствуется интересами детей. Напомню, что младшему сыну только три года.

Наступила неловкая пауза. Три убежденных сторонника семьи молча взирали на охальника, вздумавшего посягнуть на священные устои брака. Понятно, что Лыкову в этом качестве было очень неуютно.

– Но вот что, дорогие мои, давайте только не делать из меня негодяя! – сказал он, поднимаясь с места и по-хозяйски заправляя руки в карманы дорогих брюк. – Закончим эту примирительную процедуру, тем более, как вы понимаете, она ни к чему нас не приведет. Я принял решение, и сейчас меня интересует только судьба некоторого своего имущества. Подчеркну, некоторого! Потому что я, как порядочный человек, намерен оставить жене все то, чем она привыкла пользоваться: квартиру, обстановку, машину, дачу. Мне нужно лишь мое «Подворье». Верните мне его, и мы разойдемся, как в море корабли!

Но Нине вовсе не хотелось быть кораблем. Ей хотелось мужа в свою безраздельную собственность, и она понимала, что «Подворье» остается у нее единственным рычагом, при помощи которого она может еще как-то воздействовать на супруга. Доводы адвокатов и призывы рассуждать здраво успеха не имели.

– «Подворье» останется у меня, – отвечала она упрямо. – Ничего не говорите мне. Здесь я в своем праве.

– Но у вас же нет опыта руководства таким большим комплексом! – восклицала Лиза. – Вы закончили филфак, но вас там не учили, как управлять гостиницей и рестораном.

– Ничего, я научусь, – спокойно говорила женщина.

– Нет, вы только послушайте весь этот бред! – фыркал Лыков. – Ты можешь научиться готовить борщ лучше нашей домработницы, но управлять рестораном ты все равно не сможешь! Да о чем я говорю? Ты просто пустишь коту под хвост дело всей моей жизни!

– Если я подберу хорошую команду, то профессионалы все смогут сделать за меня, – сказала она. – Сначала я сменю директора и все остальное руководство, потом я приглашу нового шеф-повара и немного поменяю направление. У меня можно будет попробовать блюда всех народов бывшего Союза: плов, сациви, бешбармак, шашлык. Чем плохо? Я уже запланировала несколько деловых встреч и в ближайшее время смогу приступить к смене персонала. – Она демонстративно перелистала ежедневник и выбросила на стол визитные карточки кадрового и рекламного агентств, известной бренд-мастерской, а также нескольких популярных рестораторов.

– Ты что, решила всерьез этим заниматься? – испуганно спросил Лыков.

– Да, а разве я не могу себе это позволить? Я же хозяйка.

– Господи, ну хоть вы скажите ей! – воскликнул клиент, должно быть, ожидая от Елизаветы чуда. Но та почти осязаемо ощущала, как течет время. Стрелки неумолимо двигались к десяти, и Дубровская опасалась, что не успеет вовремя прийти в суд. Судья Глинин объявит ей замечание, что не слишком укрепит ее позиции в глазах присяжных. Но как оставить все здесь, когда градус в ее офисе достиг критической отметки? Лыков кипятился, уже забыв о том, что людям его круга следует вести себя респектабельно. Нина проявляла упрямство и напоминала сейчас ослицу, вставшую столбом на дороге и не реагирующую на окрики и гудки взбешенных водителей. Она твердила, что оставит себе «Подворье» только для того, чтобы обеспечивать себя и детей, а никакого содержания от бывшего мужа ей не надо. Премного благодарна, но пусть он потратит его на колготки своей новой пассии. А они проживут и так, гордо и независимо, добывая хлеб в поте лица.