Адвокат с Эльтона

— Да, Ваша честь. — Я кивнул, стараясь не выдать своего состояния. — Уточните, пожалуйста, на что опирались финансовые эксперты, делая оценку стоимости программного обеспечения?

— На текущие продажи и цену акций «Сонаров Росси», разумеется! — возмутился второй адвокат Доминика. — Все данные получены из открытых источников и перепроверены независимыми специалистами…

— Отлично. — Я кивнул. — Тогда, если всё перепроверено, предлагаю сократить оценку интеллектуальной собственности до полутора миллионов кредитов.

В зале раздались шепотки и отчётливые смешки.

— Это просто возмутительно, господин Вейсс! — Первым опомнился один из адвокатов Фортрана.

Я отрицательно покачал головой.

— Совсем нет. Возмутительно то, что в оценку стоимости вы закладываете продажи Космическому Флоту, который является военной структурой. При этом дело-то явно гражданское. Либо вы вычёркиваете строки из общей суммы, либо я требую перевода дела в статус военного.

Зал буквально взорвался обсуждениями, и судье пришлось вновь стучать молотком и даже включать сирену, чтобы призвать всех к тишине. Тем временем, Камиль повторно дёрнул меня за рукав и, заикаясь, пробормотал:

— Воен… ное?.. То есть… меня вообще… казнить могут?!

— Доверься, они не пойдут на это, — только и успел я шепнуть клиенту.

Объяснять Камилю, что судья и Доминик Фортран не заинтересованы в привлечении внимания военных лиц, было слишком долго. Опять же, это означало бы откладывание процесса, а им, судя по всему, позарез нужны были «Сонары Росси». Нет, конечно, это был риск и самый тонкий момент в защите, но я рассчитывал, что полтора миллиона крекеров с их точки зрения — это такая же неподъёмная сумма денег для одного человека. В конце концов, любой финансист скажет, что оценка капитала компании или программного обеспечения и реальные деньги — это вещи, которые связаны друг с другом приблизительно как две звезды. Вроде бы в одной галактике вращаются, и взрыв одной может повлиять на другую, но на деле зависимость очень слабая. Стоимость акций, волатильность рынка, субъективные оценки узкопрофильных экспертов, недополученная прибыль… Разумеется, Камиль Росси никогда в руках не держал полутора миллионов кредитов.

— Хорошо, мы согласны, — неожиданно сообщил сам Доминик Фортран.

— Но это не меняет общей претензии, что эти деньги фактически украдены у «Танорг Генезис: Астротехнологии», — тут же добавил его адвокат. — Программное обеспечение должно принадлежать корпорации.

Судья Гайн кивнул, переведя взгляд на меня.

— Итак, господин Вейсс, уточните, это все ваши замечания? Я могу выносить вердикт?

— Разумеется, нет. — Я демонстративно выгнул правую бровь. — Итак, господа представители «Танорг Генезис: Астротехнологии» согласились, что оценка предполагаемой, — я голосом выделил это слово, — кражи собственности составляет полтора миллиона кредитов. С учётом того, что в претензиях не приложено видеодоказательств, что Камиль Росси занимался данным проектом в рабочее время, я считаю справедливым, чтобы он оплатил пять процентов данной суммы и программа осталась за ним.

— Что?! — хором воскликнули адвокаты Фортрана, обомлев от моей наглости. — Господин Вейсс, у вас совсем нет совести?! Ваш клиент подписал трудовой договор, в котором чёрным по белому написано «все права на написанный сотрудником программный код передаются корпорации вне зависимости от того, в какое время суток и на какой планете он был создан»!

— Я в курсе, что там написано. И именно поэтому считаю справедливым озвученное выше предложение. В вашем договоре сказано «написанный сотрудником программный код», ведь так?

Адвокаты переглянулись, нахмурившись.

— Так, — подтвердил Алф Турик нехотя.

— Но это же бред! — Я развёл руками.

В зале установилась полнейшая тишина. Все, разумеется, ждали продолжения, и даже зал притих, но я специально молчал. Эту шахматную партию можно будет выиграть только в том случае, если сыграть без единой ошибки.

— Вейсс, объяснитесь! — зарычал судья Гайн.

Я демонстративно смахнул с плеча невидимую пыль, выдержал театральную паузу, дождавшись, когда у рептилоида начнётся нервный тик третьего века, и продолжил как ни в чём не бывало:

— Ваша честь, это нарушает основные конституционные права гражданина Танорга. Мне странно, что таноржцы с высшим юридическим образованием так плохо знают собственную Конституцию. В принципе, оно и понятно, всё-таки ваш Мир специализируется на технике. Исходя из трудового договора, получается, мой подзащитный не мог запрограммировать домашнего робота уборщика, вбить рецепт пирога в шеф-повара и даже заказать лекарства в ближайшей аптеке, потому что, строго говоря, данные вносятся через интерфейс техники, то есть это всё подходит под слово «программирование».