Агата и археолог. Мемуары мужа Агаты Кристи

Ещё одним нашим добрым другом был представитель Службы древностей Ирака Тарик эль-Мадхлум. Подозреваю, что он ненавидел всех иностранцев, видя в них эксплуататоров своей страны, и негодовал, что они пытаются развивать Ирак силой. Полагаю, у него остались горькие воспоминания от службы в иракской армии. Этот талантливый человек и одарённый богатым воображением художник стал настоящим кладом для нашей экспедиции. Он любил Агату за её доброе сердце, она любила его за надёжность и сильный характер. Отработав положенный срок в Нимруде, Тарик эль-Мадхлум приехал в Лондонский университет и по прошествии четырёх или пяти лет усердной работы получил докторскую степень, а также опубликовал бесценный труд по хронологии развития ассирийских барельефов, проиллюстрированный его собственными чёткими набросками. Впоследствии он возглавил важные раскопки в Ниневии, в шумерском городище Телль эль-Вилая и в других местах. У него большой опыт реставрации и поддержания памятников. Агата написала об этом удивительном человеке так:

Сел наш Тарик в уголок,Составляет каталог.

Но фантазии полётРисовать опять зовёт.И каков же результат?Вон — две дамочки глядят,

В рамке на стене вися,Как художник собралсяИ за опись принялся.

Я уже неоднократно упоминал о наших рабочих, об этой весёлой и бесшабашной толпе, всегда готовой к ссорам и примирению. Они любили устраивать драмы и умели смеяться над собой. Чтобы с ними справиться, требовалось быть справедливым, твёрдым и пылким, понимать человеческую натуру. Руководитель должен уметь быстро принимать решения: промедление ведёт к провалу. Сливками нашей команды были опытные рабочие шеркати из деревни, расположенной через реку от Ашшура. Они работали качественно и с душой. Наших бригадиров звали Абд эль-Халаф эль-Анкуд — мудрый, мягкий, вежливый человек — и Мохд Халаф эль-Мусла, его противоположность. Мохд Халаф эль-Мусла был пылким и совестливым, но манеры его оставляли желать лучшего. Он прямо-таки излучал энергию, и порой его действия шли вразрез со здравым смыслом. Бригадиры приглядывали за рабочими, которые вскапывали землю и нежно перебирали непокорную грязь, поддающуюся их умелым рукам. Некоторые из рабочих занимались раскопками уже в третьем поколении: их деды копали с немецкой экспедицией в Ашшуре. Будет грустно, если когда-нибудь их традиционные занятия перестанут передаваться от отца к сыну. С ростом индустриализации подобный ручной труд может вообще исчезнуть.

Никак нельзя забыть об услугах, которые нам оказывала полиция Ирака. Как правило, наш лагерь сторожили два охранника, присланные из Мосула — представители закона и порядка. Они всегда были готовы прийти нам на помощь, но не все отличались благоразумием. Однажды полицейский-курд заметил, что какой-то преступник, объявленный в розыск по обвинению в ограблении, невозмутимо трудится на раскопе, и попытался его арестовать. Преследуемый, однако, оказался быстрее, чем представитель закона, и пустился наутёк. Полицейский дождался, пока рабочий выбежит на равнину у подножия холма: он пытался добежать от Нимруда до деревни Наэфа. Не желая упускать добычу, курд выстрелил вслед из винтовки и ранил беглеца в ногу. Рабочий, однако, продолжал путь ползком. Его окружила разъярённая толпа защитников из родной деревни. Полицейскому, попытавшемуся догнать жертву, пришлось спасаться бегством, и если бы не мы, его бы непременно линчевали. Он добрался до Мосула невредимым, но боюсь, вряд ли вынес из происшествия какой-либо урок.

У меня сложилось мнение, что к ограблению здесь относились гораздо серьёзнее, чем к убийству: убийства были обычным делом среди местных. Помню, однажды мне пришлось по просьбе шейха Нимруда уволить в конце рабочей недели четверых рабочих, подозреваемых в убийстве. Интересно, гадал я, что же думают наши бухгалтеры, читая напротив имён в платёжной ведомости «уволен за убийство» и двумя неделями позднее — «восстановлен». На самом деле они действительно убили одного из слуг шейха, но дело было замято с помощью денежной компенсации, которую потребовал влиятельный дядя шейха, Хаджи Мохд эль-Наджейфи.

В Нимруде нам довелось принимать многих знаменитых посетителей, некоторые потом оставались погостить. В первую очередь я хотел бы упомянуть Эрнеста и Дору Алтунян из Алеппо, о которых уже рассказывал в связи с нашими раскопками в Сирии. Эрнест был большим почитателем Т. Э. Лоуренса и посвятил ему замечательное стихотворение, «Обрамление чести». Оно начиналось с прекрасных строк:

Ты не увидел той луныЗа крепостью в Алеппо,Не для тебя она взошлаНад Дорсетширом тоже…