Агент Абвера

– Значит так, – забарабанил пальцами по столу нарком. – Немедленно подготовьте мне по этому вопросу развернутую справку, буду докладывать Хозяину*.

– Разрешите вопрос? – поворочал Абакумов шеей.

– Давай.

– Почему бы эту разработку не передать нам? По ней придется взаимодействовать с Генштабом, а его обслуживает военная контрразведка.

– Очень уж ты хитрый, Виктор Семенович. Хочешь и рыбку съесть и на х.. сесть, – рассмеялся нарком. – Не выйдет. А вы, Павел Анатольевич докладывайте мне результаты еженедельно, беру «Монастырь» на личный контроль. На этом все. Больше не задерживаю.

Спустя час, приняв еще двух начальников и учинив одному разнос, он внимательно читал многостраничный документ с визами исполнителей на обороте. Завершив, взял авторучку и поставил внизу последней страницы, где через два пробела значилось «Народный комиссар Внутренних дел СССР Берия», размашистую подпись.

Встав из кресла, запер справку в массивный сейф, а затем позвонил по «вертушке» Поскребышеву* в Кремль, записавшись на прием к Сталину на 23.00 вечера. Рабочий день вождя составлял пятнадцать-шестнадцать часов в сутки и заканчивался глубокой ночью. В таком же режиме трудились ЦК партии, Совет народных комиссаров, наркоматы и нижестоящие госструктуры. Ну а кто не выдерживал, от того освобождались, не взирая на прежние заслуга.

За десять минут до назначенного времени черный лаковый «паккард» Берии, тихо урча мотором, поднялся по брусчатке от ГУМа к Спасской башне. Охрана взяла под козырек, автомобиль въехал в темную арку ворот, повернув направо и, высветив сосновую аллею, остановился у Сенатского дворца с темными рядами окон.

Это парадное здание в Кремле, построенное известным архитектором Казаковым по воле императрицы Екатерины Великой, теперь использовалось как резиденция Совнаркома.

Нарком вышел из салона и потянул на себя дубовую, с начищенной бронзовой рукояткой дверь. В фойе из-за стола вскочил подтянутый лейтенант госбезопасности, вскинув к фуражке с синим околышем руку.

Берия молча кивнул, снял в раздевалке верхнюю одежду и, пригладив перед зеркалом волосы, поднялся мраморными ступенями на второй этаж. Здесь его приветствовал второй страж (снова кивнул) и направился по алой ковровой дорожке в приемную.

Там, сидя за обширным столом с телефонами и стопкой документов, что-то записывал в журнал приема средних лет лысый человек с одутловатым лицом, в темном габардиновом костюме.

– Кто сейчас у Хозяина? – пройдя к столу, пожал руку Поскребышеву нарком.

– Товарищ Калинин, – бесцветно ответил тот.

– Обождем, – уселся на один из мягких стульев у боковой стены, положив на колени тисненой кожи папку. – Много записано на прием?

– Еще трое после вас, – поднял секретарь набрякшие глаза, оба замолчали.

Этот неприметной внешности человек много лет бывший помощником Сталина являлся ходячей энциклопедией и мог ответить на любой вопрос, который ему задавали. К тому же имел феноменальную память, пользовался доверием вождя и нарком лелеял тайную мечту сделать его своим осведомителем. Но пока опасался.

В трубах отопления чуть потрескивал пар, маятник старинных каминных часов в углу размеренно отстукивал течение времени, навевая дрему и покой. На пятнадцатой минуте ожидания дверь, ведущая в кабинет Сталина, бесшумно отворилась, оттуда появился сухощавый старичок в очках и с козлиной бородкой.

– Здравствуйте Михаил Иванович, – встав, приветствовал Всесоюзного старосту нарком.

Официально тот был вторым после Сталина руководителем государства, но мало что решал. В революцию Калинин вошел вместе с Лениным, считался хорошим организатором и пропагандистом, но силой характера не отличался. Еще в 38-м его жена была арестована по подозрению участия в террористическом заговоре и находилась в тюрьме, но муж никаких мер к ее освобождению не принимал.

– Рад видеть, Лаврентий – сунул ему Калинин худую руку и засеменил начищенными штиблетами к выходу. На столе у Поскребышева брякнул телефон, – заходите, товарищ Берия, сняв трубку, взглянул на наркома.

Тот встал, пробежал пальцами по мундиру с гербованными пуговицами и решительно вошел в кабинет Верховного.

– Здравия желаю, товарищ Сталин! – вытянулся у входа.

– И тебе не хворать, проходи, присаживайся, – послышался в ответ гортанный голос.

Кабинет вождя был просторным, с хрустальной под потолком люстрой, отделанными мореным дубом стенами и портретом Ленина над рабочим местом; цветной картой боевых действий в простенке и длинным столом для совещаний под зашторенными бархатными портьерами окнами.

– С чем пожаловал? – шевельнул усами вождь, ломая над коробкой папиросы «Герцеговина Флор» и набивая душистым табаком трубку.

– Доложить о перестройке работы наркомата в борьбе с немецкой агентурой, диверсантами и вредителями (присев за приставной стол, извлек Берия из папки машинописные листы справки).

– Слушаю, – чиркнул тот спичкой и зачмокал губами, раскуривая трубку.

Доклад длился ровно час и все это время отец народов молчал, время от времени окутываясь синеватым дымом. Лицо оставалось беспристрастным, рысьи глаза с прищуром ничего не выражали.