Агент презедента

Сторож лежал и еще храпел. Ланни мог быть уверен, что сторож не вызовет проблем в течение нескольких часов. Самому конспиратору делать было нечего, только пытаться не стучать зубами то ли от холода или то ли из-за волнения за отчаянную авантюру. Нечего делать, только сидеть и представлять своих друзей в их автомобиле с притушенными огнями, чтобы не привлекать к себе внимание. Они должны каждые пятнадцать минут проезжать вокруг места, начиная со времени без четверти два ночи. Когда они увидят носовой платок, они припаркуют свой автомобиль на безопасном расстоянии.

У них в машине была легкая веревочная лестница с крюками в верхней части. Хофман, как человек меньшего роста, встанет на плечи Монка, установит крюки, поднимется на самый верх и перебросит лестницу на другую сторону. Монк передаст коробку с инструментами, и Хофман спустит её на землю. Затем он поднимется снова, и спустит лестницу наружу для Монка. Хофман соскользнет вниз по внутренней стороне стены, и Монк поднимется, сбросит лестницу внутрь и сам соскользнёт вниз. Все это будет сделано в темноте и тишине. Если в поле зрения в неподходящий момент появится автомобиль, они оба должны прятаться в кустах. Все было тщательно отрепетировано, и Ланни была не нужна никакая телепатия, чтобы видеть, что происходит. Но все может пойти не так, и он увидит это тоже, и телепатия не скажет ему, что было "реальностью".

У непрофессиональных грабителей не будет никаких проблем в поисках дороги к шато. Его серые стены хорошо освещены в темноте. Они должны войти в зону освещения прожектора, пересечь террасу и лоджии к окнам библиотеки. Они будут идти с достоинством и уверенностью с тщательно подготовленной легендой. Гауптман Брантинг, так его надо было называть, прибыл из Берлина с конфиденциальным сообщением для Его Высокородия. Хофман был его секретарем, у них поломалась машина, и не желая никого беспокоить ночью, они решили подождать под крытым подъездом к дверям. Если их поймают внутри здания, они сказали бы, что они нашли окно открытым. Если бы их поймал слуга, гауптман задавил бы его своим авторитетом: Gestapo, Geheimdienst, zu Befehl, Herr Hauptmann, undsoweiter! Только офицер мог бы иметь такой Autorität.

Но предположим, что один из офицеров страдал бессонницей и спустится вниз, как это сделал Ланни? Или сам граф приедет некстати? Это были риски, на которые конспираторы должны были пойти, и теперь об этом переживал Ланни. Он прочитал, при таких переживаниях волосы людей седеют, и он интересовался, произойдёт ли это с ним. Ему хотелось хотя бы глоток коньяка, но боялся, что он может ещё понадобиться для Nachtwächter

.

Храп продолжался, и так громко, что в тихую ночь мог бы разбудить спящих в комнатах наверху. Но ветер продолжал реветь, и деревья качались и скрипели. Ланни все время говорил себе: "Всё хорошо! Перестань дрожать!" Он сказал: "Труди! Труди! Мы идем!"

Он не позволял себе волноваться, пока не пройдёт хоть полчаса, как он повесил сигнал. Этого времени было достаточно для двух мужчин перелезть через забор и проникнуть внутрь замка, и Ланни оставил оцепеневшего сторожа и отправился вокруг здания к окнам библиотеки. Мягко и осторожно он открыл номер три и вошел внутрь. Он быстро закрыл окно, а затем направил крошечный луч света на ковер. Там на зеленом бархатном ковре лежала монета, которую он видел в своем воображении в течение многих недель. Французский франк, вверх фигурой Марианны, что означало, что его друзья были внутри здания! О Боже, о Боже!

Ланни выскользнул снова наружу, закрыл окно и пошёл назад, чтобы следить за сторожем. Он сидел на ступенях крытого подъезда к дверям, положив подбородок на руки, чтобы остановить щелканье зубов и тряску рук. Впервые в своей жизни он начал молиться. "О, Боже, помоги им! О, Боже, помоги Труди! Помоги ее найти! Помоги мне вынести всё это, пока они найдут ее! О, Боже, помилуй!"

А потом, как современный человек, он добавил: "О, Боже, если ты есть!"

Глава тринадцатая

Жизнь поставлю на кон[47]

I

Самое сложное в момент опасности это ничего не делать. Если Ланни пришлось бы разговаривать с ночным сторожем и удерживать его внимание, то он был бы сам занят. Но просто сидеть там, слушать храп человека и следить, когда он проснётся, это сильно действовало на нервы. Вдруг кто-то может проснуться внутри этого замка в полтретьего утра? Вдруг кто-то может разжигать печь? Ведь кто-то может стеречь заключенных? И что они сделают с этим странным гауптманом Брантингом? И с его инспектированием содержания заключённых и их допросами? Подчинятся ли они его приказам и окажут ему содействие, или же они просто убегут и поднимут тревогу? Такие проблемы дают бесконечный простор для фантазии, и мысли Ланни едва отвлекались от одного тревожного эпизода, так тут же перекидывались на другой.