Агент презедента

В ожидании гостя в этом роскошном помещении находился человек в коричневой форме. Он был известен как Führerstellvertreter, и Ланни последний раз видел его на очень торжественном событии, стоящим на трибуне перед одним из гигантских нацистских собраний, называя мучеников, тех партийных товарищей, которые были убиты в ходе более десяти лет борьбы за власть. Он стоял очень прямо, высокий атлет в простой коричневой рубашке, и теперь он носил то же самое в очень непростом доме своего фюрера. Он был рейхсминистром, главой нацистской партии и человеком номер три в Regierung

, но он не носил сценических костюмов, как номер два. Как и его хозяин, он не пил и не курил, и подавал пример рядовым членам партии и презирал и отвергал тех многих, кто не следовал его примеру.

У Уолтера Ричарда Рудольфа Гесса было лицо фанатика. Его рот был прямой, как линия, с едва заметными губами, а другую линию представляли его густые черные брови, росшие поверх его носа. Его глубоко посаженные глаза были зеленовато-серого цвета. И он был известен тем, что мог переглядеть любого согрешившего партийного руководителя. Все они боялись презрения, которое они видели на его смуглом лице. В нём не было ничего нордического. Его волосы были черными и очень толстыми, а в верхней части его головы был длинный шрам, и там не росли волосы. Он получил его в одном из тех Saalschlachten в первые дни партии на собрании в пивной, где происходили бои с красными, и один из врагов швырнул пивную кружку в голову самого верного телохранителя Ади Шикльгрубера.

Сначала он был пехотным офицером, а затем летчиком в мировой войне, а затем, услышав выступление бывшего ефрейтора на одном из митингов в Мюнхене, стал его обожателем и верным секретарём. За участие в попытке переворота он был приговорен к крепости Ландсберг вместе с Гитлером. И, будучи человеком с более высоким уровнем образования, чем его хозяин, он терпеливо записал каждое слово высказываний хозяина и придал им форму книги. Ади предложил озаглавить эту работу: "Четыре с половиной года борьбы против лжи, глупости и трусости", но Гесс рассудил лучше, предложив "Mein Kampf"

. С тех пор пара была неразлучна, и когда Грегор Штрассер почти разрушил партию, уйдя в отставку, и напав на фюрера, то Гесс был назначен ответственным и уполномоченным говорить от имени фюрера.

В течение четырех лет он делал это, становясь все более суровым и мрачным с каждым днем сталкиваясь с пороками нацизма. Он редко появлялся в общественных местах, считая их пустопорожней тратой времени. Так что единственный раз Ланни встретил его здесь в Бергхофе, когда был там с Ирмой. В тот вечер он ничего не говорил и сидел, выглядя очень мрачным, наблюдая за двумя американскими гостями, как будто сильно не одобряя фюрера, тратящего свое время на таких людей.

XII

Ланни рассказывали, что этот человек мог быть дружелюбным и даже очаровательным, когда он чувствовал это, и посетитель очень хотел бы видеть его таким. "Герр рейхсминистр", — начал он говорить по-английски, он знал, что другой понимал и говорил на нём свободно, — "вам может быть интересно знать, когда я первый раз услышал о вас. Это было на Рождество 1924 года, Генрих Юнг вернулся из Ландсберга и рассказал Курту Мейснеру и мне о двух замечательных людях, которых он встретил в крепости".

"Wirklich?"

— сказал смуглый человек. Вряд ли он мог сказать меньше.

— Курт и я были друзьями с детства, и я посещал его в Штубендорфе. Генрих был сыном старшего лесничего там, как вы, вероятно, знаете, и с тех пор он никогда не отставал от меня. Не реже одного раза в месяц я получал от него издания вашей партийной литературы. Я много лет твердо держался в сторне этого, но, в конце концов, я пал под её обаяние. Так что вы видите, герр Гесс, я своего рода ваш ученик.

Слышать такое от гостя, всего на четыре года моложе себя, было большой любезностью. Даже у самого сурового человека есть что-то в его душе, к чему он относится с сентиментальностью. У Гесса это был период, который он провел в тюрьме с Ади и другими героями НСДАП. Плотный почти безгубый рот расслабился в улыбке, и человек, относящийся ко всему с подозрением, заметил: "Это были великие дни".

"Такие великие, я считаю, что никто из нас не сможет их повторить", — ответил посетитель. С этого момента он стал членом братства и больше не чувствовал глаз заместителя фюрера, следящими за ним с подозрением.