Агент презедента

Ланни Бэдд наблюдал эту международную схватку с удобного места. Стучали телеграфные ключи, гудели телефонные провода, носились курьеры на мотоциклах, автомобили привозили важных посетителей. Смысл этих сообщений распространялся полусекретным шепотом по всему Бергхофу. Никто никогда не обладал таким искусством заводить друзей, как сын владельца Бэдд-Эрлинг Эйркрафт. Как американец, он считался нейтральным, даже своего рода арбитром, апелляционным судом, лицом, не связанным прецедентами и конвенциями. "Вы видите, что они делают с нами?" — говорил придворный врач, когда кое-кого из судетских немцев побили в кабацкой драке, а доктор Геббельс опубликовал об этом на первых страницах всех газет Фатерланда. "Sehen Sie, Herr Budd!" — воскликнул сам фюрер. — "Я принимаю ваши советы и стараюсь быть умеренными, а они доводят мой народ до отчаяния". Человек, который верил своим выдумкам о зверствах!

Фюрер сел на самолет и вылетел в город Кель в Рейнской области проинспектировать новые укрепления, которые он спешил завершить, противостоя линии Мажино. Кель, его название гремело, как колокол в душе Ланни, ибо именно на этом мосту через Рейн нацисты передали ему то, что осталось от Фредди Робина после всех пыток и мучений. Всего четыре года назад, а сколько воды утекло под этим мостом. И сколько надежд Европы уже утекло навсегда! Фюрер вернулся в ярости, потому что французы ответили на его инспекцию, выдвинув больше войск к границе. Что еще он мог ожидать, этот вопрос никто не осмеливался задать ему.

Дипломаты и "исключительно частные лица" летали туда и сюда между Прагой, Берлином, Берхтесгаденом, Лондоном и Парижем. Генлейн и Риббентроп прибыли с отчётом своему фюреру, и Ланни получил представление о нём. Гесс рассказал ему, что они доложили о новых предложениях чешского правительства. Они делали всё возможное, чтобы удовлетворить немцев. Немцам предоставлялись всякого рода равенства, политическое и образовательное, и полное местное самоуправление во всех кантонах. Всё возможное, что соответствовало сохранению целостности Чехословацкой Республики. Но именно этого не хотели нацисты, потому что они не доверяли чехам и считали их существами низшей расы.

Ланни особенно интересовало, какую роль играл лорд Ренсимен из Доксфорда в этой дипломатической схватке. Это "частное лицо" с мощной поддержкой своего правительства имел целью получить от Праги ряд уступок, которые практически означали бы конец республики и ее демократических институтов. С одной стороны, они должны были уничтожить свободу слова в стране. Поскольку нацисты были недовольны, что коммунисты и социалисты и евреи говорят правду о том, что делали нацисты. Кроме того, должен быть положен конец союзам с Россией и Францией, а также должны были заключены коммерческие договоры с Германией, которые поставили Прагу в экономическую зависимость от Берлина. Это были вещи, которые хотели получить нацисты. А благородный английский джентльмен отказался от занятий парусным спортом в Каусе, чтобы приехать и объяснить давнему союзнику Британии, что он должен сдаться и стать рабом Германии.

VII

Как только Ланни получил эту информацию, он сказал своему другу Гессу, что у него картинный бизнес в Мюнхене, и он воспользуется этим случаем, чтобы еще раз посетить румынского астролога. Он хотел бы остаться на ночь, чтобы посетить концерт, добавил он, забрал сумку и свою портативную пишущую машинку в свой автомобиль и укатил. Но направился он не в Мюнхен. Убедившись, что за ним не следят, он повернул на юг в высокие горы Австрии и оттуда вверх по долине Инн до швейцарской границы. Переехав через Верхний Рейн, он остановился в маленькой гостинице, получил комнату и пошел работать над своим большим отчётом в двух экземплярах, по одному для Рика и для Гаса. Опасаясь, что стук его машинки, возможно, привлек внимание, он поехал в другой швейцарский город, где он бросил письма в почтовом отделении и быстро исчез. Само собой разумеется, что его имени не было в письмах, ни внутри, ни снаружи.

На следующее утро он добрался до Мюнхена, и во второй половине дня посетил кабинет звездочёта. Молодая женщина отворила дверь, и в тот момент, когда она его увидела, воскликнула: "Ach, Herr Budd! Die Polizei!" Она была растеряна, и ее лицо выражало страх, который мог бы быть за себя, а также за ее работодателя.

Ланни ничего не сказал, пока он не вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Потом: "Расскажите мне, что случилось".

— Позавчера пришли два гестаповцы и забрали его, и это все, что я знаю.

— Они не сказали, в чём его обвиняют?

— Они пошли наверх, чтобы позволить ему упаковать сумку. Я не слышала, что они там говорили. Они ничего не сказали мне, а я, конечно, боялась спрашивать.

— Вы не навели справки?

— Du Lieber Gott! Какие справки, только, чтобы меня арестовали тоже?

Ланни сказал ей: "Я наведу справки и посмотрю, смогу ли я что-нибудь узнать". С этими словами он извинился и ушёл.

VIII