Агент сигма-класса. Больше, чем адъютант

С трудом сохраняя на лице вежливую маску, я расплатилась за поездку и поспешно ретировалась из флаера. Молодой человек на ресепшн клиники приветливо кивнул и без вопросов выдал мне пропуск. Он уже тоже меня хорошо знал. Впрочем, с того дня, когда я, будучи с ног до головы в грязи и крови припарковала Ястреба на верхнюю площадку клиники и вытащила из кабины истребителя такого же окровавленного Даррена, меня здесь знал каждый сотрудник в лицо.

Без промедлений зашла в лифт, поднялась в ВИП-сектор и с глупой надеждой нажала на сенсорную ручку знакомой палаты. Даррен лежал неподвижно точно так же, как и вчера. То же красивое и расслабленное лицо, длинные тени от густых чёрных ресниц, широкие скулы, твёрдая линия мужественного подбородка… даже отросшая прядка волос, что лежала на виске, норовя попасть в глаз, если хозяин откроет его — и та на том же месте. Под тонкой простынкой проглядывало сильное, но заметно исхудавшее мужское тело. Множество трубочек, проводов и датчиков вело к общему дисплею, где выводились различные числа и графики.

Я непроизвольно подошла ближе к Даррену и, затаив дыхание, будто он мог проснуться от этого, убрала прядку непослушных волос с лица. Так лучше. Подушечки пальцев сами собой скользнули по бархатистой коже скулы, перешли на шею. Удивительно, насколько у него, оказывается, мягкая кожа. Только сейчас до меня внезапно дошло, что у цваргов щетина не растёт. И до сих пор я ни разу не видела и не слышала, чтобы Даррен брился… Ещё одна милая особенность этой уникальной расы.

Рука сама собой продолжила путь вдоль ключицы по литым мускулам внушительной мужской груди без единого волоска. Разве может быть Даррену двести двенадцать лет? Таноржцы не доживают до этого возраста, да и по меркам цваргов, он уже давно не считается «молодым человеком». В сто двадцать цваргини уже начинают молодиться и поголовно ходить на восстанавливающие миттарские процедуры. Сто пятьдесят считается вполне зрелым возрастом.

На лице Даррена отражалась печать прожитых лет: множество морщинок и глубокий залом между бровей, заметная горбинка на носу, намекающая на то, что его ломали не раз и не два. Но что касается тела и фигуры, то адмирал мог бы дать фору многим молодым кадетам. Оно оставалось очень моложавым, если не сказать молодым. Я сама как адъютант знала: каждое утро и вечер адмирал посвящает физическим тренировкам, если нет никаких срочных задач.

Сама не знаю, что именно на меня нашло, но до сих пор я не позволяла себе не то чтобы касаться адмирала, но даже смотреть на него. Наверное, меня подтолкнуло понимание, что это единственный раз в жизни, когда я могу вот так безнаказанно его потрогать, и никто об этом не узнает. Возможно, свою роль сыграло дурацкое высказывание водителя, что «мужчина должен быть ко мне неравнодушен», а может, дело было в глупой надежде, что… Я тряхнула головой, запрещая себе даже думать об этом. Я – агент сигма-класса, модифицированная таноржка с наноботами в крови. До конца своей жизни я обязана служить Особому Отделу, нет никаких «что». Скорее всего, через месяц мой контракт отойдёт генералу, а, следовательно, я стану видеть Даррена очень редко и лишь на собраниях советов адмиралов.

Я положила руку на центр грудной клетки и прислушалась к тому, как бьётся сердце мужчины. Сильно, мощно, горячо. На какую-то крошечную терцию мне показалось, что грудь адмирала поднялась чуть выше. В этот момент что-то скрипнуло позади, и я спешно отдёрнула ладонь.

— Ох, Джерри, здравствуйте! Вы уже здесь, даже раньше, чем я начал обход пациентов.

— Доброе утро, Иарлэйт. — Я внимательно посмотрела на цварга в костюме дока.

Внимание последнего частично забирал медицинский планшет, так что, по всей видимости, он не заметил, как я только что трогала адмирала Нуаре.

— Так, сейчас проверим-посмотрим. — Тем временем док приблизился к огромному дисплею над кроватью Даррена. — Ого, какой хороший сдвиг показателей! Ваш шлем, юная леди, творит чудеса!

Я бросила взгляд на тонкий, едва заметный пластик вокруг головы Даррена. С тех пор, как Тайлер выиграл свои первые гонки, я его несколько раз модифицировала и держала у себя, стесняясь рассказать об изобретении самому адмиралу. Сейчас же, когда док подтвердил, что у Даррена интоксикация на уровне негативных бета-колебаний, да ещё и просто слишком высокая чувствительность, я прямо с простреленной ногой метнулась за шлемом и вернулась в клинику уже с ним.

— Ему лучше? Он скоро очнётся? — уточнила, не смея поверить в слова дока.