Агнесса Сорель – повелительница красоты

Свадебные торжества продолжаются восемь дней. Прекрасные солнечные дни, наполненные пиршествами, развлечениями, турнирами, парадами, танцами и самой разнообразной музыкой и представлениями. Рене знаменит своими турнирами, а ради такого торжественного случая он превзошел самого себя.

Король проводит с Агнессой все ночи, и никогда не упускает момента днем, чтобы шепнуть ей на ушко ласковое слово. В предпоследний день празднеств он приходит в ее комнату, но на этот раз на лице его странное и даже тревожное выражение.

– Моя дорогая возлюбленная, моя обожаемая Агнесса, я хочу, чтобы ты сделала кое-что для меня.

Он никогда раньше не обращался к ней с просьбами, и она с готовностью отвечает:

– Ну разумеется, милорд, все что угодно!

– Завтра последний день праздничного турнира в честь самого важного события в моей жизни.

Он замолкает, словно сомневаясь, говорить ли дальше. Она берет его за руку и перебирает его пальцы, чтобы подбодрить.

– Говорите же, милорд, в чем дело?

Что-то его тревожит. Он глубоко вздыхает:

– Я хочу… чтобы ты ехала рядом со мной на большой турнир завтра. Я хочу показать своим подданным женщину, которая научила меня любить! – На секунду Агнесса теряет дар речи. Такое объяснение в любви было бы приятно любой – но все-таки… там же будет присутствовать королева – его жена. – Он нежно берет ее лицо в свои ладони: – Моя драгоценная, моя дорогая, я могу заверить тебя, что королевы завтра там не будет.

– Но свита, милорд, свита все узнает! И кто-нибудь ей доложит, а для нее это будет ужасным позором.

Неужели он не понимает? Она отчаянно хочет сделать ему приятное – но не хочет оскорблять его жену!

Он смотрит на нее задумчиво, затем разворачивает ее лицом к себе, держа за плечи, и заглядывает ей прямо в глаза.

– Любовь моя, в глубокой тайне мне удалось сделать для тебя прекрасные серебряные доспехи, украшенные золотом, в которых ты будешь выглядеть самой красивой женщиной, которая когда-либо вообще надевала доспехи! Я должен просить тебя выслушать меня. Несколько лет назад я совершил страшный грех, предав молодую девушку, присланную ко мне моей bonne mére, королевой Иоландой. Эта девушка из Лотарингии непреклонно объявила, что хочет спасти Францию. Ты, конечно, догадываешься, что это была Жанна Д'Арк.

Во Франции разгорался кризис. Орлеан был в осаде, люди голодали. Если бы наш город пал и перешел к англичанам, они завладели бы всей страной. Я был раздавлен и пребывал в отчаянии, не видя выхода из этого положения. У меня не было армии, а королева Иоланда, не ставя меня в известность и понеся огромные расходы, направила свою анжуйскую гвардию в Марсель, откуда они поплыли в Неаполь, чтобы сражаться на стороне ее старшего сына.

Часть ее анжуйской армии она назвала «армией Жанны д’Арк». Иоланда одела Жанну в серебряные доспехи, посадила ее на белую лошадь и приказала подняться на холм, так, чтобы ее было видно из Орлеана, держа в руке большой шелковый флаг Лотарингии – белый с красной полосой. План Иоланды заключался в том, чтобы сделать Жанну Д’Арк иконой для французов, смутным, почти мистическим образом, который вдохновлял бы анжуйскую армию за пределами Орлеана и поддерживал дух голодающих жителей города, заставляя их сопротивляться англичанам. Жанна стала для них символом, который означал для них: «Бог не оставил вас, он с вами!»

И они сражались, как никогда раньше! Через девять дней ожесточенных боев город удалось освободить. Орлеанская дева, как назвали Жанну д’Арк, вернула моему измученному народу отвагу, которую они потеряли, и они поклонялись ей, потому что она вернула им веру. Где бы она ни появлялась – мужчины, женщины и дети стекались к ней. Она стала народной героиней, эта хрупкая юная девочка семнадцати лет от роду, такая простая и чистая.

Моей трагедией стало то, что у меня была возможность спасти ее – но я ее не спас. Я дал себя убедить лживым и завистливым придворным и прелатам, что она украла их славу, что это они сделали все в той битве, а она просто сидела на своем белом коне лицом к городу. Они возмущались ее утверждениями, что Жанна напрямую говорит с Богом – ведь прелаты этого не могли, иначе Бог услышал бы их раньше.

Когда ее взяли в плен весной, я мог бы освободить ее. Я мог бы выйти с ней к своим подданным, чтобы они увидели нас вместе и убедились, что именно Орлеанская дева принесла им свободу и вдохновение. А вместо это я… обрек ее на мучительную смерть…

Его искренне раскаяние и сожаление ранит сердце Агнессы.