Айн Рэнд. Эгоизм для победителей

Приближаясь к завершению проекта, Рэнд работала на пике своего энтузиазма благодаря новому лекарству. Она была в восторге от того количества часов, которое она могла посвятить работе, прибегая к новому препарату, и рассказывала о своём открытии друзьям. За несколько месяцев она урезала объём романа, переформировала его философский подтекст и отполировала образы персонажей, живших в её голове почти что десять лет. И всё это без нужды отказываться от своей подработки. Но бензедрин давал и побочные эффекты. Когда роман был завершён, доктор диагностировал у Рэнд состояние, близкое к нервному срыву, и настоятельно порекомендовал ей провести две недели в полном покое[187]

.

Уставшая, но счастливая Рэнд вместе с Фрэнком сбежала к Патерсон в её загородный дом. Там она поразила Патерсон, заявив, что ожидает продаж книги по меньшей мере стотысячным тиражом. Иначе она станет считать себя неудачницей, бестактно объявила она Патерсон, автору десяти романов, ни один из которых не разошёлся тиражом больше нескольких тысяч экземпляров. Несмотря на неизменную поддержку Рэнд, она была далеко не уверена в том, что её роман продастся хорошим тиражом. «Источник» был не в её вкусе: слишком много прилагательных, слишком много драмы. Она даже отказалась писать на книгу рецензию в Herald Tribune, что тщательно скрывала от Рэнд.

С New York Times Рэнд повезло больше: там на «Источник» в мае, спустя всего месяц после выхода романа, написали лучшую рецензию в её карьере. Лорин Прюэтт назвала Рэнд «автором великой силы»: «Она обладает тонким и острым умом, а также способностью писать блестяще, прекрасно, проникновенно». Прюэтт хвалила роман не только за форму, но и за содержание, говоря, что читателю будет интересно поразмышлять «над некоторыми базовыми концепциями нашего времени», и отметив, что «это единственный из всех идейный роман, написанный американской женщиной, что я могу вспомнить». Менее крупные издания также вторили этим словам. Один критик из Питсбурга сказал, что «Источник» мог существенно изменить жизнь каждого, кто его прочтёт», а Providence Journal написал: «Благодаря всего одной книге Рэнд сразу же пополняет ряды важнейших романистов современной Америки». По-другому к творению Рэнд относились главным образом только более высокомерные издания вроде Times Literary Supplement, где посчитали, что «мисс Рэнд может создавать только горгулий, а не персонажей», и The Nation, где Диана Триллинг фыркнула по поводу карикатурности книги[188]

.

К лету «Источник» начал появляться в списках бестселлеров, чему способствовало внимание критиков, а также положительные рекомендации. Патерсон несомненно сыграла свою роль в стремительном успехе книги, и хотя она отказалась писать на «Источник» рецензию, имя Рэнд в своей колонке с безопасного расстояния она упоминала восемь раз за 1943 г.[189] В те годы Патерсон была на пике своей славы в качестве книжного критика, а «По очереди с книжным червём» обеспечивал Рэнд должным вниманием со стороны общественности. Осенью продажи продолжали расти, оправдывая ожидания Рэнд, но смущая всех остальных, в том числе служебное подразделение её издателя. Вопреки советам редактора Рэнд, был выпущен лишь небольшой тираж, так как ожидалось, что продажи составят максимум 10 тыс. экземпляров. Вскоре пришлось принимать экстренные меры, чтобы удовлетворить спрос. К концу года было продано почти 50 тыс. копий, допечатывать книгу приходилось шесть раз. То, что в Bobbs-Merrill не смогло предсказать такой успех, было понятно. «Источник» – книга странная, большая, мрачная, сумбурная. Даже после ожесточённой последней редактуры Рэнд её объём составлял почти 700 страниц.

Что такое читатели нашли на страницах «Источника»? Начать можно с того, что в книге рассказывалась история, и рассказывалась хорошо. Обрамлённое символизмом Рэнд архитектурное дело стало интересным и живым. В одной из эффектных сцен Рэнд рассказывает о бунтарском поступке Рорка, благодаря которому он получает первого крупного клиента, Остина Хеллера. Когда Хеллер разглядывает акварельный эскиз предложенного ему дома, в котором идеи Рорка смешаны с идеями других архитекторов, Рорк вдруг стирает акварель, показывая, каким он изначально задумал дом.