Айвз и Мэллоун

Утро встретило Джона Джошуа радостной песней птиц, лучами солнца, слишком яркими, чтобы на них смотреть, и раскалывающейся головой. Он со стоном перевернулся на спину и задел рукой флягу. Неплотно прикрытая крышка соскочила, и виски выплеснулось прямо на кровать. Джон Джошуа потер лицо ладонями и решил, что пора вставать.

Ночь не принесла ему облегчения: несколько часов он ворочался в кровати, не в силах заснуть, потом напился и все-таки уснул, но и во снах его преследовала мисс Айвз. Ее руки, ее губы, ее глаза, ее волосы…

Джон Джошуа с трудом сглотнул, образы из сна вновь встали перед глазами, заставив руки покрыться мурашками. Если бы кто-то мог наблюдать за ним со стороны, то увидел бы и румянец на его щеках.

Вода в тазу в умывальной комнате была едва теплой, но это и к лучшему – головная боль немного отступила, и Джон Джошуа вновь почувствовал себя если не хорошо, то сносно. Выбрав самый скромный утренний костюм, он тщательно расчесался, уложил волосы помадкой и отправился к отцу. Старик рано вставал, предпочитая работать в кабинете до обеда, и Джон Джошуа очень надеялся, что он будет в добром расположении духа. Иначе благословения на ухаживания за мисс Айвз не видать.

Оказалось, что этим утром не только он искал общества отца. У дверей, прижавшись ухом к створкам, стояла сестра. Лицо у Бетани было напряженное. Джон Джошуа тихо подошел к ней, и она чуть подвинулась, чтобы дать место. Он прислушался.

– …Прекрасно провожу время. – Видимо, Мэллоун уже некоторое время отвечал на вопросы отца. Голос его звучал тихо, но разобрать слова труда не составляло.

– Очень рад, очень рад! Я был добрым другом ваших родителей и не мог остаться в стороне, когда услышал об этом несчастье. Я уже говорил и повторю еще раз – примите мои искренние соболезнования!

– Спасибо, мистер Кеннет…

Любезности Джон Джошуа пропустил мимо ушей: все эти благодарности, слова поддержки и прочая шелуха ничего не значили. Но щеки Бетани порозовели – она явно оценила талант Мэллоуна к красноречию и учтивый тон по отношению к отцу.

Некоторое время отец и Мэллоун предавались общим воспоминаниям о графе и графине, о бедняжке Маргарет и Джозефе; у Джона Джошуа начали затекать ноги. Что интересного нашла сестра в этом разговоре?

– Вы же знаете, Кристофер, мы с вашим отцом постоянно переписывались. – Ответа он не расслышал, но отец уверенно продолжал: – Последний год мы с ним обсуждали одно деликатное дело…

Пауза затянулась. Джон Джошуа словно сам оказался на месте Мэллоуна: отец сидит перед ним, чуть откинувшись в кресле, пальцы его сцеплены в замок перед собой, локти покоятся на лаково блестящей столешнице, а глаза внимательно следят за собеседником, выискивая малейший намек на понимание.

«Интересно, что за дело такое?! Мэллоун ни сном ни духом, а малышка Бет все знает?»

Вид Бетани ясно говорил об этом – внимательный взгляд, взволнованное покусывание губы и разрумянившиеся щеки.

– Мой отец не упоминал ни о каких… деликатностях, – наконец произнес Мэллоун. – Но раз я теперь глава семьи, вы можете без стеснения обсудить все договоренности со мной. Я еще недостаточно ознакомлен с обязательствами и делами, но уверяю вас, решение вашего вопроса я сделаю приоритетным.

Отец добродушно рассмеялся.

– Вы очень дипломатичны, Кристофер. Спасибо. Но наше с вами деликатное дело не касается деловых интересов семьи напрямую.

– Вот как?

Кресло скрипнуло. Джону Джошуа этот звук был отлично знаком: он возникал, когда отец подавался вперед, едва не наваливаясь грудью на стол.

– Мы с вашим отцом пришли к согласию о вашей помолвке с моей дочерью.

Джон Джошуа кинул быстрый взгляд на Бетани. Глаза ее блестели предвкушением, но, по мере того как затягивалась тишина, блеск мерк, а щеки бледнели.

– Да что же он молчит! – не сдержавшись, прошипела она и тут же испуганно закрыла рот руками.

– Вижу, вы удивлены. – По полу проскрежетали ножки отодвигаемого кресла, но ни Джон, ни Бетани не шелохнулись. – Возможно, Уолтер хотел сообщить вам об этом после того, как вы завершите обучение в университете.

– Возможно, – задумчиво отозвался Мэллоун.

– Не буду требовать от вас сиюминутного ответа.

Теперь скрипнуло и второе кресло.

– Спасибо за гостеприимство и честность.

Бетани и Джон Джошуа, не сговариваясь, бросились к комнате, смежной с кабинетом отца. Негромкий скрип половиц подсказал им, что Мэллоун вышел в коридор. Когда шаги стихли, Бетани перевела дух.

– Как думаешь? Что он ответит? – негромко спросила она.

Наверное, взгляд брата ей не понравился: она ведь почти всегда понимала, когда он хочет соврать. И, помня это, Джон решил все же ответить честно:

– Мне кажется, что эту договоренность он соблюдать не станет.

* * *

Слова мистера Кеннета и удивили, и озадачили Кристофера. Он некоторое время постоял в коридоре, а потом быстрым шагом направился к выходу из дома и – в сад. Первое, что он почувствовал, узнав о возможной помолвке, – желание распрощаться с Кеннетами и уехать прочь. Свадьба! В двадцать лет! С Бетани!

– Кошмар! – выдохнул он, спускаясь с крыльца.