Айвз и Мэллоун

Когда рыдания поутихли, дочь попыталась обнять бедную женщину, но та выпрямилась и решительно отвела ее руки.

– Прекрати! – хрипло выдавила она и вновь двинулась вперед.

Ее спутнице ничего не оставалось, как посеменить за ней. Я дождался, когда голоса и шаги стихнут, и только тогда покинул укрытие.

Солнечный свет стал рыжим и мягким. Длинные темные тени протянулись от крестов и колонн. Гнетущая тишина наполнилась шорохом древесных крон, а в небе появились клубящиеся темные облака, – они, словно капли чернил, расползались по прозрачной лазури. Стоило поторопиться к Эбигейл. Я кинул последний взгляд на мраморную фигуру Клариссы, вгляделся в ее трогательное и беззащитное лицо, но увидел лишь тронутую тленом плоть убитых ею девушек.

Запись 2

Эбигейл уже ждала меня. Стоя возле крыльца гостиницы, она нетерпеливо притопывала ножкой и крутила в руках зонтик, иногда с интересом поглядывая на небо. Среди черно-синих туч светилась золотом заката лишь узкая полоска. Зрелище захватывающее, но мало кто мог им полюбоваться – улицы почти опустели, люди торопились укрыться от надвигающейся бури. Едва я отпустил экипаж, как кучер взмахнул кнутом, и щелчок потонул в оглушительном ударе грома.

– Н-но, пошла-а!

Испуганные лошади присели и сорвались с места.

– Бедные животные! – покачала головой Эбигейл, неодобрительно провожая взглядом кеб.

Так же она смотрела на старшего конюха Кеннетов, когда забирала Лаяра, чтобы отпустить, поэтому я поторопился отвлечь ее внимание от возницы:

– Прости, я немного задержался. Теперь придется еще и грозу пережидать?

– Отнюдь, – она улыбнулась, – гроза-то нам и нужна! Пойдем.

Мне не оставалось ничего иного, как последовать за Эбигейл, которая уверенно направилась в сторону Хайд-парка. Она шла так быстро и легко, что я решил посмотреть на нее пристальнее. И точно: Эбигейл вновь оделась так, что, увидь ее хоть кто-нибудь из почтенной публики района Фэйрмэй, их бы удар хватил! Мужские брюки-галифе, белоснежная блуза с широкими рукавами и облегающая жилетка. Голову венчал не капор, а миниатюрная шляпка. Словно почувствовав, что я ее разглядываю, она обернулась, а потом игриво мне подмигнула. Я ускорил шаг и поравнялся с ней.

– Когда-нибудь ты научишься все время смотреть через морок, – весело произнесла она. Ее глаза мягко светились в накрывшем улицы Ноднола сумраке.

– Я читал, что такие, как я, всегда видят сквозь морок. И дома, в особняке, я всегда видел фей.

Полыхнула молния, выбелив улицу, и Эбигейл ускорила шаг.

– Так уж и всегда, – хитро фыркнула она. – Но если бы с детства обучался, то это было бы для те… – Слова потонули в раскате грома.

У меня внутри все задрожало, настолько сильным он был. Я судорожно втянул воздух, а Эбигейл со смехом перешла на бег. Для нее это было просто радостным приключением! Я устремился за ней, и едва мы вбежали под сень деревьев Хайд-парка, как небеса разверзлись и хлынул ливень.

– Ты уверена, что парк – это хорошее место для прогулок в грозу? – немного отдышавшись, спросил я.

Эбигейл смотрела на зонтик, ставший бесполезным: водный поток был столь сильным, что она даже не успела его раскрыть. Мы моментально вымокли.

– Просто идеальное. После такой грозы должна появиться потрясающая радуга! – Голос ее дрожал от восторга.

Она подставила лицо струям дождя и захлопала в ладоши, когда небо рассекла очередная ветвистая молния. Эбигейл совершенно не боялась грозы, и, наблюдая, как она наслаждается опасной стихией, я отпустил свой страх. Закрыл глаза, запрокинул голову и постарался расслабиться. Теплая вода стекала по лицу, оставляя на губах сладковатый вкус и смывая напряжение. Пахло озоном, травой и листьями. Пахло волшебством. Почувствовав его биение вокруг, я открыл глаза. Эбигейл стояла почти вплотную, пристально вглядываясь в мое лицо.

– Эбигейл! – отшатнулся я. Она улыбнулась, довольная моим возмущением. – Нельзя же так! – Я сердито отвел с глаз челку.

– Почему?

О, эти недоуменно поднятые брови! Я ведь прекрасно знал, что воспитанная людьми фэйри имела представление и о правилах приличия, и об элементарной вежливости. У нее было доброе, отзывчивое сердце, но иногда ее поведение ставило меня в тупик!

– Прекрати играть со мной в эти игры. Пожалуйста, – холодно произнес я, на что Эбигейл устало вздохнула и, кивнув, негромко объяснила:

– Каждый раз, когда я возвращаюсь из-под Холма, мне сложно вести себя по-человечески.

В груди екнуло: Эбигейл так редко рассказывала обо всем, что касалось ее самой, – ее семьи, действий, желаний и мотивов, что я уже и не спрашивал. Но еще реже она упоминала о том, куда уходила, иногда не отвечая на письма неделями. И сейчас я с жадностью, недостойной воспитанного джентльмена, ждал продолжения.

Пауза затянулась, а небо посветлело. Крупные капли срывались теперь только с листьев. Показалось солнце. Рыжее, словно пламя, оно осветило парк, сделав его изумрудно-золотым в алмазах дождевой воды.

– Пора! – Эбигейл воодушевленно посмотрела на меня. – Найди его!

– Кого?

– Начало радуги, конечно же! – И она указала на макушки деревьев.