Академия последних рубежей

Альграт говорил все медленнее, все тише, расслабленнее, и голос все сильнее падал до полушепота. Словно собеседник впал в ленивую полудрему. Добился всего, чего хотел, и поглядывал на свои владения из-под полуопущенных век.

К владениям, несомненно, относилась Алгимира и канцлерский кабинет. Но вот Альграт искоса посмотрел на Имоджин — и ей почудилось, что ее тоже записали в число трофеев.

Эй, не рановато ли?

Она только собиралась съязвить на эту тему, как Альграт резко проснулся, сверился с часами и вскочил.

— Пора, — сказал он. — Пойдемте. Расскажем прессе о Часах и поставим точку в перевороте.

— Прессе? — заинтересовалась Имоджин. — О-о-о... Мне прямо интересно послушать! Неужели вы собираетесь с ними разговаривать, а не. ну, как обычно?

Ответом служил взгляд, полный искреннего недоумения.

— Что вы имеете в виду? — недовольно уточнил Альграт.

— Да так, — улыбнулась Имоджин. — Ничего.

Эпилог

Дом прятался в глубине разросшегося сада. Ограду, которая когда-то угрожающе топорщилась острыми пиками, оплел плющ. Его кожистые темно-зеленые листья поблескивали, мокрые от пропитавшей воздух мороси.

Сад облетал. Дорожки и клумбы покрывал ровный слой желтовато-рыжей листвы. Поредевшие кроны просвечивались на фоне серого неба, цепляясь за ушедшее лето, но неумолимо увядая. Сквозь них виднелась неприступная каменная громада — темно-серая, под стать этому небу и этим шпилям ограды, увенчанная такими же острыми шпилями, но побольше, глядящая на мир узкими окнами в фигурных решетках.

От нее буквально веяло негостеприимностью.

— Вы знаете, как снимать консервирующие чары? — спросила Имоджин. — Хотя. похоже, что сад ими не защищен.

Иначе он бы не разрастался, а деревья никогда не желтели. Осознав это, Имоджин коснулась ворот, и они распахнулись перед ней, точно приглашая внутрь.

— Консервирующие чары внутри, — запоздало ответил Альграт. — Уверены, что хотите, чтобы я шел с вами?

— Не говорите ерунды. Иначе я бы вас не позвала. И я ни разу не слышала, чтобы для магии имело какое-то значение, кто входит в дом вместе с наследником в первый раз.

— Ну почему. Есть поверья.

Альграт шагнул на каменную дорожку, и Имоджин почудилось, что дом, нахмурившись, внимательно смотрит на чужака.

— Но нет фактов, — отрезала она, упрямо мотнув головой и отгоняя от себя гнетущие мысли о том, каким мрачным оказался родительский дом. Прежде она представляла его себе совсем другим.

Теперь уже не родительский. Ее дом.

Вчера, когда Альграт рассказывал, что Собиратели искусственно ускорили для Имоджин время, она не сразу поняла, что больше не нужно ждать дня рождения. Фактически она стала совершеннолетней и могла вступить в наследство. В банке пытались спорить, но она просто попросила заглянуть в журнал, где хранилась информация обо всех, у кого были здесь вклады и ценности. И клерк, справившись с удивлением, показал, где поставить подпись, а потом вручил ключи. И уведомил, что снять деньги со счета Имоджин сможет в любое время.

Но деньги ей были пока не нужны.

— Дом защищен консервирующими чарами, — предупредил клерк. — Отправить с вами специалиста, чтобы их снять?

— Это должен делать именно специалист или подойдет любой маг?

— Любой, — пожал плечами клерк. — Но я обязан предложить.

Но общаться с незнакомым специалистом Имоджин не хотелось. И тогда она написала Альграту.

Она была почти уверена, что тот откажется, сославшись на занятость. Страна бурлила, радио, захлебываясь, не успевало сообщать новости, извещая граждан о перестановках в правительстве, изменениях законов и реформах государственного уклада. Но он неожиданно согласился.

Дожидаясь, пока он за ней заедет, Имоджин вспоминала договор и поиски артефакта. И жалела, что теперь у них с Альгратом, по сути, не осталось поводов для общения. А было так увлекательно охотиться за тайнами Собирателей, красться за Эртеном, находить тайные лазы и древние дневники... Конечно, теперь ничто не мешало Имоджин вернуться к работе и брать заказы на поиск магических компонентов. Но это было уже привычно и знакомо. Она знала, что ей будет недоставать постоянной новизны и открытий.

Нужно попросить Альграта, чтобы обрезал ей эмоциональную связь с Эртеном.

.Когда Имоджин открыла дверь, спутник легко придержал ее за плечо.

— Теперь стойте. Видите?

Она видела полутемный холл, которому не хватало света тусклого дождливого дня. В холле угадывались массивные очертания мебели, а у стены что-то поблескивало.

Часы. Большие напольные часы с маятником, похожие на шкаф и украшенные тонкими линиями позолоты. Но огромные стрелки не тикали, а маятник не двигался. Большие остановившиеся часы, взирающие на холл, как безмолвный страж.

— Как изящно, — пробормотала Имоджин. — Консервирующие чары сплетены на часах, которые не идут?

— Да, — сказал Альграт у нее за спиной, над самым ухом. — Это останавливает время внутри дома. Чтобы снять консервацию, его надо запустить.

Имоджин отступила в сторону и обернулась к нему. Альграт поддернул рукав пальто, высвобождая запястье с наручными часами, а потом достал из кармана спички.