Академия последних рубежей

А Имоджин с трудом удержалась, чтобы не произнести восхищенное «Значит, сдал!» вслух.

Сдал. Так это называлось. Донес на Альграта главе вражеского государства самым бесстыдным образом. И это было до того бесстыдно и беспринципно, что вызывало восхищение. Хотя можно ли говорить о беспринципности, когда речь идет о мести за гибель родных? Могут ли хоть какие-то принципы уцелеть в этом всепожирающем огне ярости, горя и ненависти?

Нет, ни за что. Если только они не важнее всего остального, в том числе потерянных близких.

— Но если Госпожа увидела возможности, значит, она может ему приказывать? — неуверенно произнесла Имоджин. — Тогда почему он до сих пор работает в Управлении?..

— Не знаю! — выплюнул Алессар. — После встречи с Госпожой я немедленно уведомил Канцлера и Тайена Терресейна. Я не знаю, почему они не вышвырнули его в ту же минуту!

Он раздраженным жестом подозвал официанта и велел принести еще кофе. Алессар и здесь отличался от других. Когда они топили раздражение, злость или горе на дне бокала вина или виски, он пил крепкий кофе. Чтобы потом не спать до следующего вечера и абсолютно трезвым уничтожать себя, глядя в глаза своим демонам.

Когда-то, распрощавшись с Алессаром после одного из таких тяжелых разговоров, дядя Эрдалон сказал тете вполголоса: «Парень или умрет молодым, или станет новым канцлером. Но я бы поставил на первое».

— Мне очень жаль, — повторила Имоджин.

Как относиться к услышанному, она еще не знала. Алессар был абсолютно прав, и на его месте она бы испытывала то же... даже если бы погибли не любимые родители, а всего лишь дядя с тетей. Может, цинично, но она не чувствовала особой любви к ним. Однако не чувствовала и ненависти. И если бы они погибли по чьей-то вине, наверняка рвалась бы отомстить.

Но прав был и Альграт со своими инструкциями. К запрещенным ритуалам при Канцлере относились без терпимости, и все об этом знали.

Алессар осушил вторую чашку кофе и посмотрел на часы.

— Половина одиннадцатого. Давайте я отвезу вас в Академию.

— Если вас не затруднит.

— Имоджин, запомните, меня не затруднят никакие ваши просьбы. Вы моя невеста, — мрачно взглянул на нее он. — Просто слушайте, что я вам говорю. И не связывайтесь с Альгратом.

Она предпочла пропустить это указание мимо ушей и сделать вид, что не слышала.

— Невеста — совсем не то же самое, что жена.

— То же самое, — усмехнулся Алессар. — Ведь я никуда вас не отпущу.

Когда он хотел, умел говорить легким полушутливым тоном. Но он этих слов все равно пробрала дрожь.

Странно. Раньше Имоджин ничуть не пугало, что ее судьба предопределена навсегда. И что им с Алессаром суждено быть вместе, потому что с парами, которые соединила сама магия, не бывает иначе.

Она передернула плечами и зашагала вслед за ним к машине, проигнорировав предложенную руку.

Глава 8

Первое утро в Академии встретило проливным дождем и суетой соседок по спальне.

Имоджин не привыкла спать, когда в комнате есть кто-то еще. Она проснулась, как только услышала, что Бланка шуршит оберточной бумагой, ища что-то в чемодане. Но за окном было полутемно, и Имоджин не торопилась вставать, устроившись поудобнее под одеялом и наблюдая, как соседки зевают, идут в душ, расчесываются и выбирают одежду.

Потом Илидия воскликнула: «Ой, вы обе уже не спите? Тогда я включу радио!», и комната наполнилась бормотанием ведущих. Утренний выпуск новостей был полностью посвящен инниари и сводкам о нападениях.

Бланка кривилась, слыша это, но молчала. В разговор она упорно не вступала и на все попытки вовлечь ее отвечала коротко и односложно. Быстро собралась и первой убежала на завтрак. Имоджин с Илидией лишь переглянулись.

Что ж, лучше так, чем постоянная болтовня, жалобы или враждебность.

Столовой служил огромный зал на первом этаже. Это была даже не совсем столовая, а некая смесь кафетерия, зала ожидания на вокзале и комнаты отдыха на заводе. В зале ожидания Имоджин бывала, хотя обычно дядя с тетей предпочитали путешествовать не на поезде, а на теневом такси. Такие залы на втором плане нравились ей больше, чем на первом. Да, на первом почти не встречались нищие и карманники, да и вместо торговцев-зазывал, предлагающих всевозможный скарб, стояли чистенькие киоски. Зато на втором жизнь била ключом не в пример ярче, и пестрые толпы заражали своим целеустремленным оживлением.

В комнате отдыха рабочих Имоджин бывала тоже. И тоже на втором плане, когда поиски редких компонентов привели ее на завод. От студенческой столовой то место отличалось только теснотой, чумазыми лицами да густым сигаретным дымом, от которого перехватывало дыхание.

Проклятье, компоненты. Нужно зайти на почту и посмотреть, есть ли новые заказы. Может, временно приостановить работу. Клиенты разбегутся, что ж... Появятся новые. А если и не появятся, не страшно. Имоджин не оставляло чувство, что мир необратимо изменится в ближайший год. И в изменившемся мире будет куда больше вещей, о которых сейчас никто не задумывается, и куда больше возможностей — хотя вряд ли сам мир окажется таким уж светлым.

— Эй, о чем задумалась?