Академия последних рубежей

На миг Имоджин слабовольно подумала, а не отказаться ли от расторжения помолвки. Может, Алессар прав, недаром он говорил так уверенно. Он прав, а она ошибается. Брак обязан быть счастливым. Главное — не сопротивляться.

Но все в ней буквально кричало, протестуя против такого решения.

Имоджин глубоко вздохнула и обхватила себя руками.

Ладно. Алессар сам сказал, что нужно не выходить из Академии, и тогда он не сможет схватить невесту и принудить к браку. В присутствии преподавателей или того же Альграта, скорей всего, тоже не сможет. Значит, нужно не покидать Академию в одиночку. И искать любые способы разорвать помолвку. Даже если для этого потребуется магия инниари.

Теперь она поняла, как чувствовал и себя дядя и тетя, решаясь связаться с инниари, чтобы наделить Эртена силой.

***

Всю следующую неделю Имоджин в любую свободную минуту бежала в библиотеку, чтобы штудировать книги о магических договорах. И немного — самую малость — жалела, что решилась на разрыв. Вот если бы продолжила закрывать глаза, прятаться и думать, что Алессар образумится и все наладится — не пришлось бы сейчас так волноваться, бояться.

.каждую минуту чувствовать, будто душу крючьями тянут наружу через грудь, и быть не в силах успокоиться, пока не найдется ответ.

Как расторгнуть эту кайасову магическую помолвку?

Книги не говорили ничего внятного. Перерыв десятка три фолиантов разной степени древности, Имоджин выяснила, что можно провести какой-то ритуал с использованием сильного алтаря. Более сильного, чем тот, на котором заключалась помолвка.

Единственный алтарь, на который Имоджин могла рассчитывать, был запечатан в доме, который ей завещал отец.

Семейный алтарь имелся во многих аристократических домах. Самыми сильными считались старые, которые переходили от отца к сыну веками. Такой стоял сейчас в ритуальном зале дядиного дома. Дядя Эрдалон был старшим братом.

Робест, отец Имоджин, родился позже. Такие ветви семьи могли пользоваться отцовским алтарем или обустроить собственный. Отец Имоджин сделал свой собственный. Конечно, он был слабее. Алессару, единственному сыну в семье, принадлежал мощный алтарь, который застал еще Сиятельных в расцвете власти.

Пока что шансы выглядели призрачными.

Оставалось лишь поискать друзей, которые согласились бы пустить Имоджин в свой зал и попытать счастья с более древними алтарями... но такие имелись лишь в аристократических домах. А никто из аристократов не стал бы ссориться с дядей Эрдалоном, выступая на стороне его беглой племянницы.

Ну кроме разве что.

Решившись на последний отчаянный шаг, Имоджин написала Альграту.

Тот, похоже, был занят, хоть инниари и вели себя примерно в последние дни. Нападений не было, но он по-прежнему куда-то торопился. Так что ограничился коротким ответом: «Наш алтарь сравнительно новый, старый был разрушен лет сто назад. Постараюсь выяснить, есть ли другие способы. Поздравляю!»

Интересно, кто-нибудь еще поздравит ее с расторжением помолвки, когда узнает?..

Альграт был последней надеждой. Получив ответ, Имоджин некоторое время сидела неподвижно, тупо уставившись в стену. В голову лезли самые безрадостные мысли. Она не видела выхода. Свобода уже дышала свежестью в лицо — но оставалась недостижимо далекой. Проклятие! Магия ведь способна на все! Ну или почти на все! Неужели она не способна аннулировать какую-то несчастную магическую помолвку?!

Имоджин сделала глубокий вдох и постаралась взять себя в руки.

Спокойствие. Не может быть, чтобы способов не было. Скорее всего, они есть, но не описываются в книгах. Возможно, для них нужна запрещенная магия или это какие-то хитрости, неизвестные даже создателям фолиантов. Не может быть, чтобы за столько веков никто не пытался отменить магическую помолвку против воли несостоявшегося супруга. Да таких пар должны быть десятки, если не сотни!

Она что-то придумает. Обязательно что-то придумает.

«Даже если придется убить Алессара?» — шепнул коварный внутренний голос.

Имоджин не ответила ему и постаралась не думать о помолвке.

К этому можно вернуться позже. В запасе есть еще пять лет, которые предстоит провести в Академии, под защитой. Лучше не паниковать раньше времени.

И она усилием воли перестала паниковать и с головой погрузилась в учебу.

Теории оказалось немного — но только на лекциях. Преподаватели любили переложить ее изучение на плечи самих студентов. И теперь каждый вечер приходилось часами корпеть над домашними заданиями — штудированием учебников, решением задач и составлением рефератов.

А на лекциях безраздельно царила практика. Вначале Имоджин были в новинку выездные занятия, поиск компонентов на улице и вообще в самых неожиданных местах, мозговые штурмы, когда студентов без всякой подготовки бросали в новые сложные условия и советовали прислушаться к интуиции, чтобы принять правильное решение... Потом все это стало привычным. Но оттого не менее увлекательным.