Акулы из стали. Ноябрь

И опять дружный хохот; Зойка шла чуть впереди Толика и не обращала на это внимания. Толик старался на Зойку не пялиться во все глаза, но рассматривал исподтишка: бабой Зойка была дородной – Толик никогда не употреблял этого слова, но тут оно легло прямо как на свое место. Рослая, почти с Толика ростом, в теле, что видно было даже в просторных одеждах, но не грузная – шла мягко, плавно, будто плыла.

В лесу и правда было прохладно: только вступили в него, так тут же и пахнуло свежестью и звуки сразу стали другими – звонкими и сочными, хотя было почти так же тихо, как и в поле, разве что где-то вдруг застучит дятел или сосны зашепчутся меж собой кронами.

– Вон там у нас провиант, – показала Зойка на стайку березок у края небольшой полянки. – А вы надолго к нам?

– Не знаю еще, не решил. Как пойдет. Вчера только приехал. А давай на «ты», может? Чего мы выкать будем?

– Давай. А сколько у вас моряков, отпуска? По месяцу небось?

– Да не, что ты, больше – три.

– Три?

– Ага.

– Три месяца?

– Да.

– Надо же, вот это диво, конечно. Мы тут про такие отпуска и не слыхали. А за что это вам так?

– Ну за вредность. Север же.

– Холодно?

– Не то слово. Зимой солнца нет, еще и края дикие – безлюдные. Еще месяц добавляют на санаторное лечение.

– И что ж ты не в санатории?

– А наши санатории летом кем-то вечно заняты, только с ноября по апрель туда и можно попасть. Да и скучно там, нечего делать.

– А тут?

– Тут не знаю еще. Чем вы тут занимаетесь вообще?

– Мы-то? Работаем в основном да по хозяйству.

– А развлекаетесь как?

– Ну, танцы бывают. Кино иногда в клуб привозят. Пришли.

Зойка плюхнулась в траву и дернула шнурок на кофте – кофта распахнула ворот, и Толик увидел капельки пота меж пухлых Зойкиных грудей и подумал: вот лизнуть бы. А подумав, покраснел, словно Зойка могла читать его мысли. А она прыснула, будто и правда прочитала, подмигнула Толику и протянула кувшин:

– Пей, морячок!

А и лизну ведь наверняка, подумал Толик, чего: раз она холостая и я теперь тоже не при делах…

Мерзко и нагло затрещал телефон над головой. Толик вылупил глаза и вскочил: сон отпускать не хотелось, а хотелось схватить его за хвост и удержать. Но как, если телефон продолжал трезвонить, а маленькая лампочка в секретере отражалась в зеркале и не очень четко, но привычно рисовала очертания его крошечной каютки на корабле?

– Тьфу ты, черт! – чертыхнулся Толик и взял трубку. – Алло.

– Толян?

– Ну.

– Тебя командир в центральный вызывает.

– Прямо сейчас?

– Нет, завтра после обеда. Бегом давай.

Толик сунул ноги в тапочки, наскоро сполоснул лицо, накинул куртку от РБ и побрел в центральный. На лодке было тихо и безлюдно, только привычные звуки пустого, но живого корабля. Ночь, что ли, не понял Толик. Так чего бы ночью командиру меня вызывать, больно я важная птица…

В центральном командир сидел в своем кресле: шинель расстегнута, каракулевая шапка, еще мокрая от снега, лежит на столе. Рядом со столом переминается зам – этот не раздевался и шинели не расстегивал, только сдвинул шапку со лба, чтоб не так жарко было. Дежурный в ватнике и рядом подсменный верхний с гюйсом. Ага, значит скоро подъем флага. Ну ладно, хоть во времени сориентировались.

– Анатолий?

– Тащ командир, по вашему приказанию!

– Чего мятый-то такой, будто жевал тебя кто?

– Спал, тащ командир!

– Только бы спать вам…

– Так ночь же, тащ командир, ночью же все… ну… люди…

– Люди. Так то – люди! А с чего ты на корабле спал-то?

– Гидравлику вчера грузили чуть не до полночи, куда уже было домой идти?

– Допустим. А почему не брит? Пугаешь тут погоду рожей своей щетинистой и оскорбляешь мое чувство прекрасного!

– Тащ командир, так я же, ну… с дежурства вчера только сменился, и сразу – гидравлика… Когда мне было…

– Да? А вот пить тебе было когда, чувствую по амбре! Почему пил на боевом корабле?

– Я?

– Ну не я же!

Отпираться было бессмысленно, да и не красиво – не лейтенант же уже давно, чтоб суетиться.

– Да мы и не пили-то, считай. Как гидравлику погрузили, так для расслабления мышц… по пять капель.

– Блядь, когда вы напрягаться-то успеваете так, как пьете? А? С кем пил?

– Один, тащ командир!

– Ага. Выгораживает еще. Нет, зам, ты видел, да? А чего тогда во множественном числе говоришь?

– Так это я с зеркалом чокался. Не алкаш же, в одно лицо дудонить…

– Не алкаш, угу. Заместителю командира дивизии почему дерзил вчера?

– Да я не дерзил, тащ командир!

– А он говорит, что дерзил. Вот с утра прямо отловил меня в штабе и ну мордой моей по паркету своему возить! Из-за тебя все!

– Нет, так а что из-за меня? Ну катим мы бочку по трапу, так как я ему дам пройти? Двести кило на плечи и взлечу?

– Нет. Но мог бы сказать, что виноват?

– Был бы виноват, сказал бы, а так в чем я виноват? Что бербаза гидравлику вовремя привезти не может? А куда мы ее на пирсе бросим – мороз же! Она потом вязкая и в горловины не льется. Ну что я, для себя?

– На все у тебя отговорки, Толик! Вот нормальный ты офицер вроде, а?

– Не знаю. Вам виднее.

– Документация почему твоя на проверке штабом всплыла? Ну тяжело было даты сверить? Ведь знал же, что внезапная проверка будет, я же предупреждал!