Алая лента

— Если что-то случится и нас разлучат, — слабым голосом продолжила Роза, — мы с тобой встретимся там, в парке, под этим деревом. Встретимся в тот самый день, когда впервые увидели друг друга в швейной мастерской.

Я не понимала, о чем она.

— Мы пойдем вместе, Роза, ты и я.

Она кивнула, но вновь захлебнулась от кашля. Когда приступ прошел, лицо Розы блестело от пота.

Я понятия не имела, как она вычислила день, в который мы с ней впервые встретились. Это произошло, когда нас обеих направили в швейную мастерскую, но какой был тогда день? Для меня последней датой календаря, которую я помнила, остался тот день, когда меня схватили по пути из школы домой. Но Роза настойчиво требовала, чтобы я запомнила день, когда мы с ней встретимся в том парке, у того дерева.

— Ты ведь не забудешь? Ты придешь туда? — тяжело прохрипела она.

— Мы обе будем там.

— Конечно, будем. Но если до этого разлучимся, иди к дереву и жди меня. Помни, мы с тобой привяжем к ветке этого дерева красную ленту в знак того, что снова встретились. Обещай, что мы увидимся у дерева, Элла. В тот самый день. Обещай…

— Я обещаю.

Роза обмякла у меня на руках. Глаза ее закрылись. Я потрогала ее щеки — горячие, как огонь! А каким серым выглядит в скудном свете больничных ламп лицо моей милой, моей маленькой Белочки!

— Мне нужно идти, Роза. Постарайся поесть.

— Постараюсь, — шепотом ответила она. — Только сейчас я совсем не голодна. Завтра утром мне, наверное, станет лучше.

— Набирайся сил.

Роза слабо кивнула мне и отвернулась в сторону.

Мне хотелось выть, швырять все вокруг и в ярости броситься бежать к барьеру из колючей проволоки. Но вместо этого я должна была подумать о том, где мне достать лекарство в мире, где одна таблетка аспирина дороже слитка золота.

* * *

— Снова ты!

Это был не такой теплый прием, как я втайне надеялась. Впрочем, слова «Марта» и «тепло» совершенно не сочетаются.

Я стояла на пороге швейной мастерской, до боли мне знакомой, но не такой оживленной сейчас, как прежде. Франсин, Шона, Бриджит и остальные швеи приветливо улыбнулись, приветствуя меня, беззвучно зашептали, шевеля одними губами: «Привет, Элла, как ты?», «Как Роза?» Я же старалась не смотреть на Бетти, швейную машину моей бабушки, но не могла не видеть, что она здесь, стоит на моем бывшем столе, и на ней что-то шьет новенькая портниха в полосатой робе. На прежнем рабочем месте Розы, за гладильным столом, тоже была новая женщина. Быстро Марта нашла нам замену.

Мои пальцы заныли от желания вновь работать с тканью. К этому времени моя рука почти полностью восстановилась, и я уже не проливала даже ложку с супом, неся ее ко рту. Немного попрактиковаться, и я, наверное, вновь смогу шить на Бетти.

— Привет, Марта, послушайте…

— Ответ — «нет»!

— Но вы даже не узнали еще, о чем я хочу вас попросить!

— И все же ответ остается прежним: «нет»!

Ах, знали бы вы, как мне хотелось схватить Марту за ее длинный, тонкий, похожий на ломтик сыра нос и свернуть его в сторону, пока не сломается, но я сумела сдержать свой порыв. После той короткой записки, где было сказано «Стирай белье и жди», у меня никаких контактов с Хенриком не было, поэтому самые большие свои надежды я могла сейчас связывать только с Мартой. Что ж, придется прикинуться смиренной и униженно продолжать клянчить. В одной руке у меня была спрятана свернутая в тугой комочек алая лента. Я держалась за нее для храбрости.

— Пожалуйста, послушайте. Это не для меня, для Розы. Она заболела.

— Заболела? Пусть тогда отправляется в госпиталь.

— Она уже там.

Эти слова заставили Марту на время замолчать, вот какой эффект в Биркенау производило одно только произнесенное вслух слово «госпиталь». Обычно туда отправляли только в самых безнадежных случаях, умирать.

— В таком случае я ничего не могу сделать, — сказала наконец Марта.

— Конечно, можете, если только захотите! Вы же элита. Вы почти каждый день посылаете в универмаг Шону. Я тоже видела это место и знаю, что там наверняка найдется что-нибудь, чтобы вылечить Розу от воспаления. Витамины, на крайний случай… или еда посущественнее той водички, которой нас всех здесь кормят.

— И что, если я могу помочь? Почему я должна это делать?

Я посмотрела Марте прямо в глаза и выпалила:

— Потому что вы человек, как и все мы. Я знаю о вашей сестре Лиле, знаю, что вы спасли ее, заменив собой в одном из списков.

— Заткнись! — сверкнула глазами Марта. — Заткнись! Ты ничего не знаешь!

Она схватила меня за руку и затащила в пустую примерочную, закрыв за нами дверь. Отшвырнула меня к стене, о которую я приложилась спиной так, что задрожали кисточки на прикрывавшем лампу абажуре. Из кармана Марты выскочила жестяная коробочка, из нее по полу рассыпались булавки, но никто из нас даже не сделал попытки собрать их.

— Никогда не упоминай больше о моей сестре, ты поняла? — злобно прошипела Марта.

— Но вы совершили хороший поступок…

— Хороший? Все закончилось тем, что я оказалась здесь. Что в этом хорошего? Что еще ты обо мне слышала?

— Ничего. Только то, что вы пожертвовали собой, чтобы спасти сестру.

Марта цепко ухватила меня за платье и продолжила: