Алая магнолия (ЛП)

— Возможно, ты слышала рассказы о безумии в семье Мариньи. Это не слухи, и они не преувеличены. Кезия шепчет тем, кто находится в доме, особенно женщинам. Она умоляет их. Не одна сошла с ума, пытаясь заглушить ее голос.

Он молча наблюдает за мной. Я смотрю на свой «Мустанг», желая сесть в него и уехать от всего этого, оставить его позади навсегда. Но я знаю, что не могу. Может быть, я знала это в тот день, когда мы с Коннором впервые покинули Батон-Руж и сказали друг другу, что начнем новую жизнь, свободную от горя и боли. Может быть, я уже тогда знала, что мы не сможем убежать от своей судьбы.

И кроме того, я сама напросилась на это. Настояла на этом. Точно так же, как почка, которую я отдала Тессе, я не могу забрать ее обратно просто потому, что мне не нравится результат.

Я заставляю себя отпустить скамейку и встретиться с ним взглядом. — Когда ты в первый раз попросил меня продать дом обратно Джереми, все, что я слышала, было о проклятии. Даже позже, когда стало очевидно, что что-то явно не так, я не подумала о том факте, что на этих бумагах было имя Джереми. Даже когда Селена рассказала мне о вашей семейной истории, я все равно не уловила связи.

Он пристально смотрит на меня, но ничего не говорит. — Затем вчера я вспомнила кое-что, что она сказала: что привязка будет действовать только в том случае, если дело совершено от имени живого Мариньи. Я удерживаю его взгляд. " Живой Мариньи, " тихо повторяю я.

Он все еще не двигается.

— Ты мог бы просто купить дом сам. У тебя есть деньги, чтобы обеспечить его вечное хранение, даже восстановить его былую славу. Но ты этого не сделал.

Его кулаки сжимаются, а мышцы предплечий напрягаются. Его глаза горят темными дырами, каждый его нерв сосредоточен на моем лице.

— Ты не купил его, потому что не можешь.

Я смотрю ему прямо в глаза. — Потому что ты знаешь, что если поставишь свое имя на этом документе, связь разорвётся, и Кезия с Калебом будут освобождены.

— Почему?

Его голос низкий и напряженный, и он бросает это слово в меня, как оружие.

— Скажи мне, почему, Харпер. Почему я не могу поставить свое имя на документе?

Я пристально смотрю на него. — Потому что ты не живой.

Он ждет, читая по моему лицу, его глаза призывают меня закончить предложение. Я закрываю глаза, затем снова открываю их и смотрю прямо на него.

— Потому что ты вампир, — говорю я.

Глава 15

Ответы

Ты вампир.

Слова подобны камням, перепрыгивающим реку, подпрыгивающим в тихом послеполуденном свете, затем погружающимся под поверхность. Я больше не могу сидеть спокойно. Поднявшись на ноги, я беспокойно спускаюсь с крыльца, стоя к нему спиной. Когда я оборачиваюсь, он все еще прислоняется к колонне, наблюдая за мной, неподвижный, как статуя.

— Сколько тебе лет?

Из всех вопросов, которые я могла бы задать, этот кажется самым простым.

— Мне было двадцать три, когда я стал таким, какой я есть.

Из ниоткуда у меня возникла мысль, что Коннору не понравилась бы мысль о том, что я встречаюсь с кем-то на шесть лет старше меня. Затем я задаюсь вопросом, откуда в моем мысленном разговоре появилась идея встречаться. Через мгновение после этого я понимаю, что говорю о том, что Антуан вампир, и думаю, что и вопрос о свиданиях, и разница в возрасте более чем незначительны. Я чувствую на себе его взгляд, но у меня сейчас нет сил задавать какие-либо вопросы.

— Я пью кровь, чтобы выжить, так же, как Кезия и Калеб.

Я странно благодарна ему за то, что он добровольно поделился этой информацией без моего запроса. — Я могу есть или пить все, что вы можете, но мое тело в этом не нуждается и не питается этим.

Я не уверена, чего я ожидала. Возможно, эту его сводящую с ума полуулыбку, веселый смех при одной мысли о том, что он вампир. Может быть, грифельно-серый взгляд и хмурый рот. Даже, возможно, грубый ответ и резкий уход.

Но не эту мягкую, простую констатацию факта, обыденность того, кем он является, а не признание полного безумия этого. Это похоже на то, как если бы кто-то взял меня на Луну, затем объяснил внутреннюю работу ракетного корабля. И самым ошеломляющим из всего этого является тот факт, что это Антуан, отполированный бронзовый человек с прикосновением, которое заставляет меня дрожать, и чье лицо, нравится мне это или нет, преследует меня в часы бодрствования почти так же, как Кезия преследует меня во сне.

Его глаза темные, непроницаемые. Я хочу видеть за ними ту опасность, которая таится внутри, как будто, поступая так, я буду знать, может ли он причинить мне боль. Интересно, почему я задаю этот вопрос, учитывая все, что он только что сказал.

Антуан — вампир. Конечно, он опасен.

Простая реальность такова, что он может убить меня прямо сейчас, и у меня едва ли будет время подумать о том, чтобы дать отпор. Единственная причина, по которой он этого не сделал, тупо думаю я, заключается в том, что я все еще служу определенной цели.

Не по какой-либо другой причине.

Интересно, почему это должно меня огорчать?