Алая Завеса. Наследие Меркольта

Слева от него находился целый книжный шкаф, над головой Сорвенгера висел стенд с различными монетами, правее стенд с муляжами револьверов и старинных пистолетов, а сзади, в застеклённом шкафу располагалась коллекция карманных часов. Конечно, это было далеко не всё, что присутствовало в лавке – она вмещала в себя куда больше, но именно это произвело на Юлиана первое впечатление.

– Пишу реферат на тему XVII века, – сказал он. – Для этой работы было бы полезно увидеть хоть что-то из интерьера и быта того времени.

– Вы учитесь? И представить себе не мог. Передайте вашему директору, что они запускают своих детей. Так нельзя!

– Да, шериф Глесон уже говорил ей об этом. Могу ли я увидеть, какими монетами, например, пользовались в то время в Союзе Шмельтцера?

– В то время ещё не было Союза Шмельтцера. Куда смотрят ваши учителя? Неквалифицированные специалисты! В наличии есть дрезденский талер, иохимсталер, гульденгрош… Видите ли, я продаю, а не консультирую.

– Тогда, быть может, у вас есть какие-то книги о том времени? – спросил Юлиан. – Я слышал, Багумил Дебровски неплохо в этом разбирался.

Ганс Сорвенгер слегка покашлял, после чего недоверчивым и тревожным тоном ответил:

– В произведениях Багумила Дебровски нет никакой литературной ценности. С точки зрения документальности они абсолютно ничего из себя не представляют – ни детального описания эпохи, ни мало-мальски достоверного описания интерьера. С художественной же стороны – полный кошмар! Персонажи не прописаны, сомнительна их мотивация, действо донельзя рваное – абсолютно не верю! Никакого саспенса, полной отсутствие гипербол, отсутствие морали и смысла… Сожалею, но это не то, что нужно для реферата. В конце концов, есть великолепный Дюма-отец!

– И всё же… У вас есть что-то?

Юлиан старался выглядеть естественно, но ему казалось, что выглядит он нелепо, а врёт отвратительно. Наверняка, его смущала фамилия собеседника вкупе со сходством с его старшим братом – под пенсне у Ганса Сорвенгера присутствовал тот же взгляд, заглядывающий в самую душу.

– Его бестселлер? Сказания о Меркольте?

– «Откровения Меркольта», – поправил Сорвенгера Юлиан.

– Прошу прощения, запамятовал. Книга непопулярна уже больше двадцати лет. Кто вам посоветовал её?

– Дед, – соврал Юлиан.

– Дед… Хороший у вас дед. Передайте своему деду, что он советует неправильные книги своим внукам!

– Сегодня же напишу ему письмо, – сказал Юлиан. – Так у вас есть эта книга?

Сорвенгер несколько секунд стоял на месте и молчал, словно ожидая, что Юлиан передумает и попросит что-нибудь другое, но этого так и не произошло. Поняв, что клиент очень настойчив, хозяин лавки сказал:

– Сейчас поищу.

Сорвенгер удалился куда-то, а Юлиану пришлось развлекать себя продолжением изучения интерьера «Аттилы». Нельзя было не признать, что Ганс невероятно быстро обжился здесь – создавалось ощущение, что эта лавка находилась здесь всегда.

Порой, когда открывается новый магазин, он ещё долгое время кажется инородным телом на той улице, где располагается, и попрощаться с этим ощущением невероятно сложно. В этом же случае он заполнил пробел, а город нашёл недостающую деталь.

– Сожалею! – вернулся Ганс Сорвенгер. – Сожалею, герр, но последний экземпляр совсем недавно был отдан.

Юлиан совсем не удивился, потому что примерно на это он и рассчитывал. Везение никогда не было его верным спутником, в особенности же, в последнее время.

– Очень жаль, – ответил Юлиан.

Он заранее подготовил себя к худшему. Да и кому будет с этого хуже – ему или Гарету?

– Это была очень красивая девушка, – сообщил Сорвенгер. – Но я всё ещё могу предложить вам Дюма.

– А в ближайшее время у вас не появится эта книга? – спросил Юлиан.

– Вы что – думаете, что я забираю книги из типографии? Дебровски уже давно не печатают, и, не забывайте – он был запрещён! Я с законом не играю, потому даже рад, что избавился от последнего экземпляра. Предупреждаю, – Ганс Сорвенгер наклонился к Юлиану и прошептал, словно открывал какую-то страшную тайну. – Об этой книге ходят очень нехорошие слухи. Она крайне опасна для неокрепшей психики. Поговаривают, что многие из тех, кто читали её, проникались идеями Меркольта и творили… Ужасные вещи.

Напряжение спало, когда Сорвенгер принял естественную позицию и вновь стал похож на неудачную копию старшего брата.

– Тогда извините за беспокойство, – развеял обстановку Юлиан.

– У меня есть редкие коллекционные экземпляры Виктора Гюго.

– Как-нибудь в следующий раз, – отмахнулся Юлиан.

– Приходите ещё.

Юлиан кивнул на прощание. Конечно, он сюда больше не придёт, и на это было много причин. Во-первых, антиквариат его никогда не интересовал, а во-вторых, каким бы невинным ни был Ганс Сорвенгер, он оставался братом того, кто своими руками вырвал сердце из груди Ривальды Скуэйн. Юлиан не был сторонником кровной мести, но призраки прошлого не позволяли ему переносить это спокойно.

Он постарается забыть об этой книге раз и навсегда, потому что она – последнее, что должно его сейчас интересовать.