Алая зима (ЛП)

— Где мы? — прохрипела она. Они не пересекали реку, когда шли к Тэнгу.

— Запад храма, — он протянул руки. — Я перенесу тебя через…

— Не трогай меня! — ее крик был хриплым, она не узнавала свой голос. Она отпрянула от него, обхватила себя. Она не хотела его помощи, не хотела, чтобы он нес ее через ужасные воды. Но если он не перенесет ее, как она переберется?

Широ опустил руку. Они стояли в тишине, лес был беззвучным. Она дрожала и крепче обхватывала себя. Она хотела лечь на снег и уснуть. Она хотела быть дома, не в храме Шираюри, а в своей спальне, чтобы мама была на кухне и напевала, пока готовила, а папа отдыхал на диване и смотрел новости по маленькому телевизору. Она хотела обнять маму и сказать, как сильно она ее любила, сказать, что она не хотела отказываться от их отношений. Она хотела вернуться и все изменить.

— Я не хотел, чтобы тебя ранили, — тихо сказал Широ.

Она закрыла глаза, не желая видеть его лицо. Лжец. Он врал.

— Действия важны, — прохрипела она. — Не намерения.

— Не у ёкаев, — прошептал он. — Действия меняют наш путь, влияют на будущее, но намерения делают нас сильными. Без них мы — ничто.

Ее глаза открылись, она невольно посмотрела на него. Он глядел на звездное небо, его лицо было нечитаемым, как луна. То, что его черты были лишены возраста, было подчеркнуто еще сильнее в тусклом серебряном свете на его лице. Порой он говорил так, словно еще вчера учился в старшей школе, словно был беспечным подростком, а порой он звучал как Юмей, говорил тише, мягче, серьезнее и древне.

— Давно оненджу тебя сковывает? — вопрос сорвался с губ раньше, чем она успела его остановить.

Он отвел взгляд от неба на снег, не глядя на нее. Он рассеянно провел рукой по бусинам.

— Не помню, — прошептал он. — Я не помню, чтобы их у меня не было. Я не помню времени, когда они не обжигали мою душу и не поглощали ки, стоит ей появиться во мне.

Она напоминала себе, что он врет. Обманывает ее, играет на ее эмоциях, чтобы завоевать сочувствие. Он был лжецом. Она повторяла это в голове, но не верила в эти слова в этот раз.

— Почему ты не сказал? — с горечью спросила она. — Почему не сказал, что бусы вредят тебе, и не попросил снять их?

— Я просил.

— Не объясняя причину.

— Это что-то изменило бы? Ты мне не доверяла, — он отвел взгляд от нее. — И ёкаи тоже не доверяют доброте людей.

Она замешкалась, не ожидая таких его слов. У ёкаев были свои рассказы, где были жестокие люди, которым нельзя было доверять? Может, они и не ошибались. Если бы он с самого начала говорил, что оненджу были ужасными, она бы сразу сняла их? Она не была уверена.

Он повернулся к ней. Она вскрикнула, его руки обхватили ее и подняли.

— Широ!

— Или я несу тебя, или мы стоим тут, пока ты не отключишься, и тогда я понесу тебя, — он пошел к реке. — Хочешь быть без сознания?

Не отвечая, она смотрела, как с каждым его шагом река приближается, ужас охватывал ее. Вода звучала так же, как в тот день. Забыв о достоинстве, она сжала в руках его косодэ и уткнулась лицом в его плечо, чтобы не видеть. Его шаги прервались, а потом продолжились, он ускорился. Она ощутила, как он готовится к первому прыжку.

Ветер засвистел вокруг, он прыгнул. Ее сердце замерло. Он легко приземлился и прыгнул снова. Она могла лишь слышать воду и тихие крики из воспоминания. Еще приземление, еще прыжок.

С хрустом снега он опустился и бодро зашагал. Она осторожно поднял голову и оглянулась сквозь свои спутанные волосы. Они были на другом берегу реки. Она взглянула на бурлящую воду. Он преодолел реку в три прыжка?

Она попыталась высвободить ноги и встать. Его руки сжались крепче, одна обхватывала ее колени, другая поддерживала спину.

— Расслабься, — прошептал он. — Осталась только миля.

— Не нужно меня нести. Отпусти.

— Ты устала.

— Отпусти меня!

— Уставшая и упрямая, — сухо отметил он. Он приблизил лицо к ней, пока его дыхание не согрело ее щеку. — Тебе не нравится касаться меня, маленькая мико?

Она схватилась за его пушистое лисье ухо, крепко сжала его пальцами.

— А тебе это нравится? — сладко спросила она.

— Ай-ай-ай! — его лицо скривилось, он зажмурился, склонил голову, пытаясь ослабить давление. — Отпусти!

— Спусти меня.

Он убрал руки.

Она с криком полетела к земле. Он подхватил ее в воздухе и поднял, но она уже отпустила его ухо.

Она уставилась на него.

— Почему нельзя меня опустить?

— Потому что ты идешь настолько медленно, что мы будем возвращаться всю ночь, — прорычал он, недовольный из-за ее атаки на его ухо. — Если ты замолчишь и не будешь шевелиться, мы будем в храме через пару минут.

Он пошел вперед, его длинные шаги так быстро преодолевали расстояние, что разница в скорости была поражающей. Она могла настаивать, что пойдет сама, но стоило ей опуститься на ноги, ее мышцы охватила такая боль от усталости, что она сдалась и обмякла в его руках. Он удобнее подхватил ее и ускорил шаги. У него было еще столько сил. Неужели он не уставал? Или это она была ужасно слабой?