Алая зима (ЛП)

Нервно облизнув губы, она еще раз посмотрела на него и Юмея, а потом пошла по двору. Замерев у фонтана, она с помощью отполированного бамбукового черпака вымыла руки и ополоснула рот. Ее шаги стали неуверенными, когда она подходила к залу. Фонари висели под крышей, озаряя пустой двор. Она миновала большие статуи кома-ину, поднялась по ступенькам, истоптанным тысячами ног, и посмотрела на рисунок на дереве, где была Изанами — красивая женщина с длинными черными волосами, горы поднимались вокруг нее. Изанами земли.

Она прошла мимо коробки с подношениями и колокольчиком, где молились посетители. Высокие двери за ними выглядели как часовые.

Двери никогда не открывали, это делали только каннуши и мико храма. Она огляделась, ожидая, что ее остановят. Приоткрыв дверь, она заглянула в темную комнату. Она нервно прошла внутрь.

Темная и пустая комната во все здание терялась в тенях. Оставив дверь приоткрытой, чтобы впустить немного света, она нерешительно прошла внутрь. Ее обувь стучала по деревянному полу. Изанами была здесь. Эми не нужен был Юмей, чтобы убедиться в этом, божественная сил ками исходила от каждой поверхности, от земли и деревьев, от пола и стен.

Тени закрывали дальний конец комнаты, но, когда она приблизилась, свет из открытой двери словно дотянулся туда. Она постепенно увидела возвышение. Искусно вырезанный храм был во всю стену, в центре было большое овальное зеркало — шинтай, через который Изанами могла передавать силу, когда ее здесь не было.

Эми отвела взгляд от зеркала и увидела то, чего не было миг назад: фигура в тени сидела неподвижно на возвышении перед этим храмом.

— Кто пробрался в храм Изанами, Аматсуками земли?

Властный голос раздался слева. Она застыла, а тени зашевелились, и она увидела человека у стены перед возвышением. Другой человек стоял напротив говорящего, тоже одетый в черный наряд каннуши.

Она взглянула на фигуру на возвышении, та безмолвно смотрела, была лишь темным силуэтом в тенях. Опустившись на колени, Эми склонилась.

— Прошу меня простить, — сказала она, дрожащий голос отражался эхом по комнате. — Я пришла просить встречи с Изанами.

— Кто ты, чтобы требовать такое? — рявкнул говорящий.

— Я… Кимура Эми, мико Аматэрасу. Я пришла…

— Как смеет мико Аматэрасу пробираться в чистый внутренний храм Изанами?

Эми скривилась, все еще кланяясь.

— Ты не имеешь права быть здесь, — строго сказал каннуши. — Ты…

Он замолк. Эми медленно подняла голову. Фигура на возвышении подняла руку, прерывая каннуши.

— Подойди, Кимура Эри, — прошептала фигура.

Эми поднялась и прошла вперед. Свет снова переменился, тени пропали. Она застыла.

Человек, сидящий на подушке, скрестив ноги, облаченный в официальное кимоно, смотревший на нее темными понимающими глазами, не мог быть Изанами. Изанами была женщиной, а там сидел мужчина.

ГЛАВА 15

— Вы… не Изанами, — сказала она. Ее голос дрогнул на имени Аматсуками, разочарование было так велико, что она чуть не рухнула.

— Я Коянэ, — сказал мужчина. Сила дрожала в каждом слове, отдавалось трепетом в ней. — Я — подданный госпожи Изанами и занимаюсь ее делами, когда она отсутствует.

— Вы ками?

— Да, — он тепло улыбнулся. Его лицо было гладким, без морщин. Длинные черные волосы были стянуты высоко на затылке, гладкий хвост ниспадал на спину. Слои официальной одежды — кимоно, хакама, длинная хаори — оттенков бордового и коричневого лежали на возвышении вокруг него. Она смотрела на него и понимала, что смотрит на человеческое тело, занятое ками. Если руководство каннуши не врало, человек, на которого она смотрела, уже не существовал, его место заняла ками. — Подойди, дитя, и скажи, что привело тебя из храма Аматэрасу сюда.

Она медленно подошла к возвышению, опустилась на колени перед ступенькой, скрестила руки на коленях. Она жалела, что не взяла форму мико, ее современная одежда казалась неуместной. Взглянув на Коянэ, она опустила голову, было неприлично смотреть в глаза ками.

— Я пришла поговорить с Изанами, — медленно сказала она. Хотела ли она узнать правду от нег? Предательская мысль осталась в ее голове с тех пор, как она озвучила свою просьбу Широ: если Аматсуками подтвердит, что она погибнет в день солнцестояния, она будет просить спасти ее? Она еще не решила, хочет ли просить о таком. Если она попросит, будет понятно, что она не такая благородная, какой хотела быть, что она слишком эгоистична, чтобы пожертвовать своей жизнью. Пока она не спросила, она еще могла держаться за надежду, что все не будет так плохо.

— Скажи, что тебя тревожит, дитя, — прошептал нетерпеливо Коянэ. Когда она подняла голову, он снова тепло улыбнулся.

— Я… — она замолчала, посмотрела на двух каннуши, безмолвно глядевших на нее.

— Это мои подданные, — сказал Коянэ, понимая ее замешательство. — Они действуют только так, как я хочу.