Алая зима (ЛП)

Каннуши тоже были ками? Может, слабыми ками, она не ощущала от них силу так, как чувствовала ее от ки Коянэ, как жар от огня. Его присутствие затмевало всех, как солнце, его нельзя было игнорировать, оно отличалось от всех ёкаев, каких она видела, но было похоже с силой, что наполняла ее, когда она молилась.

Тревога наполнила ее изнутри. Предупреждение Аматэрасу билось в такт с ее пульсом в голове, но она не обращала внимания.

— Я — камигакари Аматэрасу, — сказала она. — Я пришла к Изанами в поисках правды о камигакари.

Тишина в комнате была давящей. Ки Коянэ окружила ее и утихла. Присутствие Аматэрасу в ней тоже притихло, словно Аматсуками ждала того, что скажет Коянэ.

— Правды? — настороженно повторил он.

Эми зажмурилась. Ее голос дрожал от едва сдерживаемых эмоций.

— Я посвятила всю жизнь Аматэрасу даже до того, как стала камигакари. Я оставила все — семью, друзей, свободу, независимость — чтобы быть лучшей камигакари для Аматэрасу, потому что думала, что, когда она спустится, мы разделим мое тело, и мы будем жить дальше вместе.

Она открыла глаза и посмотрела на Коянэ.

— Недавно я узнала, что разум и душа камигакари будут разрушены, когда спустится Аматсуками. Мне нужно знать. Это так?

Он смотрел на нее без удивления. Ее сердце сжималось в груди, лед сковывал его.

— Печально, что слуги Аматэрасу решили обмануть тебя, дитя, — сказал тихо и сочувственно Коянэ. — Мне жаль это говорить, но ты узнала правду.

Отчаяние заставило ее склонить голову и бороться со слезами.

— Это трагическая необходимость, — прошептал ками. — Если бы мы могли избавить наши сосуды от такой судьбы, то так и сделали бы. Жертва камигакари велика, и не знать, на что ты подписываешься… тебе точно обидно, дитя.

Она кивнула безмолвно, стараясь держать себя в руках. Коянэ подтвердил ее худший страх, она не знала, что делать. Надежда, что книга была с ошибкой, поддерживала ее в эти дни. А что теперь? Принять судьбу? Молить о пощаде?

— Осталось лишь несколько недель, — задумчиво сказал он. — Как печально.

Он поднялся на ноги, длинная хаори зашуршала по полу за ним. Сойдя с возвышения, он жестом попросил ее встать. Она в смятении поднялась, колени дрожали из-за эмоций внутри нее.

— Дай мне увидеть метку камигакари, дитя.

С растущим смятением она расстегнула верхние пуговицы блузки и открыла ее. Черная метка выделялась на коже. Она пыталась не краснеть, пока он смотрел на ее грудь. Она вздрогнула, когда он протянул руку, но он просто подцепил пальцем шнурок омамори. Он поднял талисман, чтобы он завис над ее грудью.

— Омамори, чтобы скрыть ки? Конечно. Умно. Прости, дитя, но я не могу ощутить присутствие Аматэрасу, пока на месте этот талисман, — одним пальцем придерживая шнурок, он вытер большим пальцем слезу с ее щеки, она не понимала, что плачет. — Ты очень страдала, да, дитя? Пройти из Шиона, надеясь, что Изанами откроет тебе другую правду.

— Не так, — пробормотала она, застегнув пару пуговиц, хотя он все еще держал омамори. — Я была в храме Шираюри в Кироибара.

Он медленно и задумчиво кивнул.

— Маленький храм, где тебя и не подумали бы искать, — пробормотал он. — Слуги Аматэрасу поумнели.

Отпустив шнурок, дав талисману упасть на ее грудь, он нежно обхватил пальцами ее подбородок.

— Умные, но не осторожные. Позволили такому уязвимому сокровищу убежать от их защиты.

Тревога теперь уже принадлежала ей, окутала ее, как зимний ветер.

— Сколько страданий и боли, — он вздохнул и повернул ее голову в сторону. — Ты была такой смелой, дитя. Хочешь освободиться от судьбы камигакари?

Она застыла. Освободиться? Она не хотела спрашивать. Когда он подтвердил правду, вопрос сдавил ее горло, но она подавила его, отрицая. Трусость и эгоизм появятся в ее жизни, если она оставит долг.

Но теперь он предлагал освободить ее, и желание выжить вспыхнуло в ее теле.

— Я вижу это в твоих глазах, — заявил он. — Ты хочешь свободы, Кимура Эми. Я выполню твою просьбу, хоть ты и слишком смелая, чтобы озвучить ее.

Слезы лились по ее щекам, но она не знала, родились они от страха или облегчения.

— Я… не…

Он нежно улыбнулся, крепче сжал ее подбородок. Свет ярко вспыхнул под его пальцами, сила прошла по ней, обжигая, как огонь. Она уже не лепетала, рот раскрылся в беззвучном крике. Она была парализована.

— Ты милая, камигакари, — сказал он, пока она стояла, застыв. — Чистая и невинная.

— Что… — выдохнула она с хрипом, горло не слушалось. — Что… вы…

— Что я делаю? — он погладил пальцами ее щеку, и она не могла даже отпрянуть. — Я исполняю твое желание, дитя. Освобождаю от судьбы камигакари.

Он склонился так близко, что она ощущала его дыхание на своей щеке.

— Метка камигакари связана с твоей ки. Чтобы исполнить твое желание, я должен погасить твою ки. Ты будешь свободна от всего.

Ее кровь стала ледяной. Погасив ки, он погасит и ее жизнь. Он говорил, что убьет ее. Он собирался этим освободить ее!

— Н-нет! Я не хочу…

Его ладонь сжалась на ее челюсти, заставляя поднять голову. Она заметила, как его черные глаза пылают в предвкушении.