Алан Гленн - Американский орёл

- Подстава. Гнусные вы твари. Подстава. Заряженная винтовка, которая не выстрелила бы.

Фбровец торжественно кивнул.

- Твой брат не сбегал из трудового лагеря. Мы буквально выдали ему билет на волю, сделали так, чтобы его не схватили по дороге, устроили всё так, чтобы он поверил в то, что участвовал в заговоре против Гитлера. Были привлечены и другие люди, попутчики, в основном, местные коммуняки с парочкой ребят из НКВД, сейчас их берут. Даже мы с Грёбке играли свои роли - сновали по полицейскому участку, изучали ваши с ним дела. Твой брат, инспектор, оказался идеальным козлом отпущения. Тупой дебил даже не додумался отстрелять винтовку. У неё боёк неисправен. Ты тоже справился со своей ролью.

- Привёл вас прямо к нему. - Слова буквально застревали в горле. - Зачем?

- За тем, что, когда Гитлер выяснит, что ФБР Царя-рыбы спасло жопу этому "колбаснику", его настроение сразу улучшится, - сказал Лакутюр. - Возможно, он пойдёт на большие уступки в договорённостях. Купит больше бомбардировщиков, кораблей, орудий, потратит целое состояние на уничтожение "красных", даст нашим людям работу. Для нас и для них настанет новая эпоха. - Лакутюр сунул руку в карман пальто, достал небольшой бинокль на кожаном шнуре. Он протянул его Сэму, тот взял бинокль одной рукой. - Давай, посмотри, - сказал Лакутюр, махнув револьвером. - Подойди и скажи, что видишь.

Сэм медленно подошёл к отверстию в стене и поднял бинокль. Он взглянул на гавань, на военно-морской порт, на пришвартованную шлюпку. Там толпились люди, и Гитлер, который шёл мимо почётного караула из матросов и морпехов. На противоположном конце строя, возле открытого кабриолета, стоял президент.

- Ну, инспектор, что видишь?

Сэм повернулся.

- Ничего. Мне не на что там смотреть.

- О, нет, именно там будущее, - сказал Лакутюр. - Ты слыхал о книге жены Линдберга, Анны? Грядёт новая волна, волна сильных стран и сильных людей, которые всё исправят. Парламенты, конгрессы, глас народа - забудь о них, этому конец. Грядёт новый порядок, порядок, который устраивают люди, вроде Гитлера и Муссолини, и к которым присоединится человек, вроде Лонга.

Сэм взглянул на кровь своего брата.

- Меня вычёркивайте.

- Нет, все мы уже стали его частью, каждый из нас, - сказал фбровец. - Знаешь, - голос у него был мечтательный, даже задумчивый, - в прошлом году меня послали в Германию, по программе обмена, и я там обзавёлся хорошими друзьями. Они доверяли мне, я доверял им, они отвезли меня далеко-далеко... туда, где раньше была Польша... в один из лагерей...

Сэм продолжал смотреть на кровь, и слушал воспоминания фбровца.

- В этом лагере, - рассказывал Лакутюр, - всё было так просто устроено. Это просто место, чтобы разделываться с врагами. Никто не встречал столь жуткой красоты. Внутрь меня не пустили, но рассказали, что там творилось. Внутрь заходили поезда, полные их врагов, битком набитые врагами, а затем они исчезали, просто исчезали. Их враги попадали туда живыми и здоровыми, а потом внезапно просто переставали существовать, и это прекрасно. Здесь, в Штатах, мы только начинаем, инспектор. Мы только начали додумываться до того, что умеют немцы, и они намерены в ближайшие годы обучать нас.

Сэм молчал.

- Теперь ты понимаешь меня? Понимаешь? - спросил Лакутюр.

Сэм поднял взгляд, подумал о своей татуировке, о Бёрдике, о Саре и Тоби, о преданном и убитом брате.

- Ага. Я всё понимаю.

Он взмахнул биноклем и сломал Лакутюру нос.

Тот покачнулся, закрыл ладонями окровавленное лицо, а Сэм уронил бинокль, и вновь очутился в старшей школе, он бил этого сукиного сына с юга, бросал его на стены шпиля, уронил на пол. Он начал бить эту тварь по рёбрам, затем в челюсть, затем снова по рёбрам, бил, размахивал руками, получал удары в ответ. Послышались шаги, крики, агенты ФБР оторвали его от Лакутюра. Сэм тяжело дышал, всхлипывал, одна щека у него была в крови.

Лакутюр с трудом поднялся на ноги, прижимая к лицу кружевной носовой платок, пропитанный кровью. Сэм не рассуждал, он просто пытался вырваться, добраться до фбровца, до человека, который убил его брата, посадил в лагерь его семью. Лакутюр подошёл к нему и громко произнёс:

- Ну... вот и всё... твоей семье... они никогда не выберутся из лагеря, а ты окажешься с ними ещё до заката, а твою жену и сына... изобьют и изнасилуют, и всё по твоей вине, дурак, по твоей, блин, вине, мудила...

Сэм вновь попытался броситься на него, и Лакутюр произнёс:

- Вон. Уведите его отсюда.

Сэм попытался напоследок плюнуть фбровцу в лицо, но двое агентов уже потащили его по лестнице.

Глава пятьдесят седьмая