Алави его светлости

С такими мыслями я шла… да куда-то вон туда, по свежехоженой тропинке. В траве мелькнули ягоды земляники, и я наклонилась, чтобы полакомиться. Магал как всегда прав оказался. Да и Лёня тоже. Поесть мне надо и мне лишь бы жрать!

— Я бы этого делать не стал!

От инфаркта меня спасли исключительно железные нервы. Я замерла с протянутой рукой попой кверху, глядя на жабу с человеческими глазами и человеческими губами. Ну, Зорин, ну затейник!

— Это еще почему? Я есть хочу.

— Кто же ест земляные ягоды? Иди лучше мужика своего угомони, пока он мой лес на щепки не разнес!

И правда. Прислушавшись, кажется, догадалась, кто тут тропку протоптал. Он что, дровосеком заделался? Удар, удар, треск и грохот.

— Пятая… Это самые высокие ихотри моего леса, — грустно вздохнула жаба. — Поспеши, а? Не то Салдая с меня шкуру снимет, что вверенную территорию не уберег! Они же редкие. И так вымерли почти!

Жалко как-то стало жабу с человеческими глазами. Большие такие, а в них тоска, прямо вот как у меня по дому! По бабушкиным слоеным пирожкам с луком и яйцом, по маминым ласковым рукам, по отцовским нотациям «в хирурги тебе надо было, дочка, в хирурги! Переводись, пока не поздно!». Одним словом — эх! Он-то думает, я на проктолога учусь. Ну, с одной стороны, и тут и там темные тоннели и нехоженые тропы…

Прошла не больше метров пятидесяти и стала свидетелем прелюбопытнейшей картины: деревья здесь действительно не в пример выше, чем везде. Метров восемь в высоту, да полтора в обхвате. Вот только мечам Ноэля, покрытым тьмой, похоже, об этом неизвестно. Раз-два-три-четыре… хлобысь!

— Шестое, — грустно раздалось за спиной.

Мда. На поляне действительно уже валялось шесть огромных деревьев, и сейчас Ноэль нацелился на седьмое. Чем ему местная флора не угодила?

Мужчина, бросив рубашку на одну из поваленных ихотри, совращал своим голым торсом и сияющей золотом вязью символов местную флору. Я прекрасно видела, как куча жаб с человеческими глазами эти самые глаза из-за кустов на Ноэля вытаращила. Моего, между прочим, Ноэля!

То самое чувство, что прошибло меня до основания во время полета на сайнарах, родилось снова. Меня прямо-таки тянуло к нему. Так же, как тянуло к Дельсоль. Вот только если солнечная баба сознательно меня призывала, магал, кажется, ни сном, ни духом, что я тут стою, его мускулистой спиной любуюсь.

Хрясь, хрясь, хрясь…

Он ловко орудовал мечами, развернулся, нанес очередной удар и, видимо во время разворота заметив-таки меня, замер и повернул голову. Опасно заскрипел ствол, накренилась ихотри. Красиво-то как летит! Да прямо на меня. Кажется, кого-то сейчас размажет мясным паштетом по лужайке.

А нет, не размажет.

Рефлексы у магала, в отличие от моих, работали идеально. За какую-то долю секунды с грацией пантеры он преодолел разделяющее нас расстояние и, повалил меня на землю. Мы перекатились и ровнехонько туда, где я стояла пару мгновений назад, шибанулся толстенный ствол.

— Тебе что, жить надоело? — выругался магал, прижимая меня своим могучим телом к влажной траве.

И смотрел так, не то с ненавистью, не то со страстью, тяжело дышал и недоволен был. В любом случае, у меня дух захватило, и разум отключился. Почему-то показалось, если он меня сейчас не поцелует — я умру от разрыва сердца. Что-то обмерло внутри в ожидании…

— Ты зачем… — голос охрип, а договорить я и вовсе не смогла, да и не вспомнила, о чем хотела сказать. А в следующий момент рот мне закрыли. Поцелуем. Яростным, хищным, глубоким.

Ноэль не спрашивая разрешения, ворвался в меня сумасшедшей лаской, мгновенно выбив из головы все мысли. Вообще все. Я лишь обвила руками его сильное тело, бесстыже согнув ноги в коленях, чтобы раскрыться навстречу, насладиться этим буйством эмоций, унять требовательную дрожь внизу живота. Он прервал поцелуй лишь за тем, чтобы сорвать с меня рубашку и коснуться горячими губами шеи, мочки уха, ключиц. Его чувственные ладони медленно погладили мою грудь сквозь тонкую кружевную ткань бюстгальтера, опустились ниже, сжали ягодицы, сорвав с моих губ хриплый стон. Пожалуй, он и отрезвил. Еще немного и магия победит. Я отдамся Ноэлю на опушке неведомого леса и наступит то самое «особое обстоятельство», которое сделает мое возвращение домой невозможным.

— Ноэль, остановись, — я попыталась отстраниться, но мужчина не слышал или попросту не слушал.

Безудержная страсть овладела им целиком. Тьма расползалась от нас в разные стороны, магал вбивался в меня бедрами, а его пальцы подбирались к ширинке джинсов, в то время, как губы продолжали терзать шею и все, что встречалось на их пути. Это уже перестало мне нравиться и совсем отрезвило. От таких поцелуев следы останутся. Засосами называются такие следы.

— Ноэль! — уперлась ладонями в его плечи и попыталась оттолкнуть, но он грубо схватил меня за запястья и прижал мои руки к земле. Брыкалась ли я? Еще как. Но шансов у меня не было. В глазах блеснули слезы, я зажмурилась и обмякла.