Александр Алехин. Жизнь как война

Дальше Алехину оставалось ждать нового матча да поигрывать на турнирах, крупных и не очень, собирая гонорары. А заодно, как матерому конъюнктурщику, прицениваться к ситуации в СССР, где страшно гордились «продуктом Крыленко» Михаилом Ботвинником. Это была могучая шахматная фигура, выплавленная из стали в эпоху индустриализации. Он играл в шахматы и одновременно учился в политехническом. Верил в коммунизм, в то, что каждый советский гражданин вносит посильный вклад в строительство сверхдержавы, и вот на этих постулатах Ботвинник и двигался к наивысшей цели – стать новым чемпионом мира. Ему было все равно, у кого забирать титул, – такие уникумы своего добиваются, так или иначе. Это роднило их с Алехиным – желание быть первыми. Ботвинник начал предпринимать все возможные (и невозможные) усилия, чтобы настигнуть неуловимого чемпиона, сыграть с ним матч… Тем более Крыленко, ненавидевшего Алехина, не стало.

Вот как Михаил Моисеевич вспоминал в автобиографии первую личную встречу с Александром Александровичем на турнире в Ноттингеме-1936, где он разделил победу с Капабланкой: «Алехин, видимо, нервничал, когда мы с ним знакомились, – я сделал вид, что ничего не замечаю. Был он худ, порывист, глаза его блуждали. Вино продолжал пить – партию с Решевским проиграл только потому, что, когда партия была отложена, выпил за обедом бутылку вина. Но шахматист это был с большой буквы. <…> В те годы Эйве играл с большой силой и был достойным чемпионом. Алехину образца 1937 года (когда он полностью восстановил спортивную форму) мог проиграть матч любой»¹³.

Лишний раз убедившись в мощи советских шахмат, Алехин отправил в редакцию журнала «64» новое покаянное письмо, в котором перечислял свои ошибки. По мнению чемпиона, они заключались «в непростительно-непротивленческом отношении к освещению моего политического лица международной противосоветской печатью, на протяжении многих лет привешивавшей мне выдуманный ею белогвардейский ярлык», «в неправильном и тенденциозном (главным образом за отсутствием прямых сведений) толковании фактов шахматного строительства и проявлений шахматной общественности в СССР в статьях и частью словесных выступлениях». Он добавил, что его отношение к гигантскому росту советских шахмат стало теперь восторженным. Текст письма впервые был напечатан лишь в 1967 году в журнале «64» (№ 9). Сигнал Алехина проигнорировали в СССР, даже несмотря на соблазн втравить шахматиста в войну с «парижскими белоэмигрантами», – а это бы случилось неизбежно, опубликуй советская печать подобное. Молчание могло объясняться двумя причинами: отказом Алехина приезжать в Москву и отсутствием у него титула.

Но и когда он снова надел корону, ситуация к лучшему не сильно изменилась. Матчу Алехин – Ботвинник так и не суждено было состояться. Снова в судьбе великого шахматиста возник фактор Х – тот самый, который обычно и рушил привычную его жизнь. Мир вновь опалил огонь войны, и чемпион не смог спрятаться от немцев в тропических кустах, как Капабланка, – повезло тому жить на острове!

Глава 26. Шах-фюрер

К неудовольствию Капабланки, ФИДЕ потихоньку обретала голос – и наряду с Алехиным решила портить ему жизнь. Организация заявляла о своих правах на организацию матчей за корону, поскольку система, по которой чемпион действовал как ему взбредет в голову, выбирая соперников попроще и побогаче, оказалась порочной. Летом 1937 года делегация Международной федерации шахмат собралась в Стокгольме и путем голосования решила, кто будет официальным кандидатом ФИДЕ, который должен сыграть против победителя матча Алехин – Эйве (к тому времени он еще не состоялся). Неожиданно им стал Сало Флор (за чехословака – восемь голосов, за кубинца – пять). И это несмотря на то, что прежде ФИДЕ просила специальную комиссию (в которую вошел Алехин) выбрать наиболее достойного конкурента для чемпиона. В результате члены комиссии предложили ФИДЕ Капабланку, а если не кубинца, то советского чемпиона Михаила Ботвинника. Но их не услышали… Флор был тогда молод и хорош, но в основном побеждал на турнирах за счет уверенных побед над слабыми оппонентами, а вот с сильными стремился играть на ничью. И, например, матч с опасным Алехиным мог пойти по непредсказуемому для Флора сценарию. Способен ли был чехословак побеждать матерого волка, да еще и на длинной дистанции?

Эйве очень хотел помочь Капабланке и потому решил, что если снова обыграет Алехина, то они с кубинцем проведут неофициальный матч, а победитель сыграет уже с Флором. И все равно решение ФИДЕ подверглось остракизму. Алехин как будто готов был ввязаться в драку с Капой; он даже выразил недовольство решением ФИДЕ (по крайней мере в прессе. Что он на самом деле думал – загадка. Позже Капа все равно пытался вызвать его на матч-реванш, но Алехина снова не устроил финансовый аспект). Увы, судьба оказалась немилосердной к кубинцу, поскольку Алехин победил Эйве.