Александр Алехин. Жизнь как война

Да, Крыленко чинил препятствия Алехину и вообще мог быть крайне нетерпимым – и его падение было тому на руку. Но много лет спустя, уже когда в СССР переосмыслили период сталинских репрессий, Михаил Ботвинник дал «врагу Алехина» такую весьма лестную характеристику: «Шахматисты и боялись, и любили Николая Васильевича. Он был резок, действовал прямо, но справедливо, а когда нужно – деликатно и весьма тонко. На заседаниях исполбюро шахсектора ВСФК[26] он не навязывал свою волю, но проявлял власть, когда понимал, что верх берут групповые интересы. Заседания он часто проводил стоя – быть может, чтобы “скомпенсировать” небольшой рост. Бритая голова с резкими чертами лица, проницательные глаза, свободная, небрежная речь с аристократическим грассированием, неизменные френч и краги – такой был внешний облик одного из популярных соратников Ленина»¹¹.

То, что Крыленко сделал многое для советских шахмат, сомнению не подлежит. Юрий Авербах вспоминал, какие круги пошли по воде после смерти Николая Васильевича:

«…Шахматы лишились не только авторитетного руководителя, но и могущественного покровителя. Московский шахматный клуб немедленно был выдворен из помещения, принадлежащего прокуратуре. На стадион Юных пионеров был переведен с Арбата клуб шахматно-шашечного мастерства ВЦСПС[27]. Издательство “Физкультура и спорт” уменьшило число выпускаемой по шахматам литературы. Да и спорткомитеты стали сокращать число шахматных инструкторов. Наконец, еще позднее, в “Правде” появился фельетон “Голос пинг-понга”, в котором содержались нападки на газету “64” и на шахматистов. Впрочем, эта атака на шахматы не носила долгосрочного характера и не нанесла шахматному движению существенного вреда»¹²

.

* * *

Несмотря на все проблемы, Алехин подошел к матчу-реваншу с Максом Эйве во всеоружии. Вот что говорил сам Александр Александрович в преддверии битвы: «Если мы проигнорируем мои успехи в тот период, когда я владел титулом, и возьмем во внимание только результаты, достигнутые Эйве и мною за последние два года, то следует признать, что незначительный перевес есть у моего конкурента. Мы сыграли четыре партии друг с другом на трех турнирах (на каждом из них он опередил меня на пол-очка), счет – 2,5 на 1,5 в его пользу. Наши спортивные результаты за тот же отрезок времени примерно равны. Эйве сыграл на пяти турнирах, он был первым в одном из них, разделил первое место – в другом и проиграл всего шесть партий. Я сыграл в девяти турнирах, взял первый приз в двух, в одном случае разделил первое место и проиграл 10 партий. Стоит признать, что эти результаты не вполне хороши как для чемпиона, так и для экс-чемпиона. Конечно, есть оправдания, которые может привести каждый из нас. Эйве поглотили профессиональные интересы, а я переживал период депрессии после неожиданной потери титула. Но следует избежать бесполезных “йеремиад”[28] и просто играть лучше».

Что значит играть лучше, 44-летний Алехин убедительно показывал с 5 октября по 7 декабря 1937 года в Голландии. Его победа над чемпионом была досрочной и безоговорочной, счет был идентичен результату второй игры Алехина против Боголюбова – 15,5 очка против 9,5 (10 побед Алехина, четыре победы Эйве и 11 ничьих). «Если оценивать качество нашей игры с чисто технической стороны и взглянуть на Алехина более пристально, я прихожу к заключению, что он преуспел во всех отношениях, – сокрушался Эйве. – У него были разнообразные инновации в дебютах <…>. Его тактические ресурсы и комбинационные наклонности хорошо известны. Его игра в эндшпилях тоже была на высочайшем уровне. Но помимо всего прочего, мне оставалось лишь восхищаться тем, как он трактовал отложенные позиции. Я сам анализировал отложенные партии, а потому знал их вдоль и поперек. И когда я думал о тех креативных идеях, которые мой оппонент иногда внедрял в позиции, о тех неожиданных поворотах, которые он отыскивал, то испытывал величайшее восхищение его мастерством».

Матч-реванш за звание чемпиона мира. Слева направо: Александр Алехин, Макс Эйве и председатель комитета шахматного турнира Макс Левенбах.

© National Digital Archives, Poland

Алехин снова стал чемпионом – пусть и не таким могучим, в самом соку, как в 1927-м. Тогда был его пик, но пик этот остался в прошлом. Победа над молодым голландцем оказалась убедительной и при этом порядочно навредила репутации Эйве, который умудрился проиграть четыре последние матчевые партии из пяти (он потом все списал на усталость и психологию, понятное дело)!