Александр II и Наполеон III. Несостоявшийся союз (1856–1870)

Так, в одной из депеш в МИД, относящихся к началу 1867 г., барон Талейран говорит, что получаемых из русских газет сведений о реформах в русской армии и на флоте явно недостаточно, причем, трудно проверить их достоверность. «Не имея в составе моего посольства военного атташе, – писал Талейран, – я не имею возможности оценить те сведения, которые мне удается получить» [845].

Тем не менее, посол старался информировать МИД обо всех известных ему преобразованиях в русской армии, прилагая к депешам соответствующие газетные вырезки, а то и целые номера «Русского Инвалида». Высоко оценивая характер и направление военных реформ, барон Талейран констатировал наличие «в окружении Императора серьезной оппозиции нововведениям генерала Милютина»[846], который, тем не менее, вопреки проискам своих недоброжелателей, пользовался неизменной поддержкой Александра II.

Одновременно с собственно военными реформами Милютин впервые со времен принятия при Петре I Воинского устава 1714 г. и Морского устава 1720 г. успешно осуществил Военно-судебную реформу. 15 мая 1867 г. император Александр II утвердил новый Военно-судебный устав, разработанный по инициативе и под руководством Д.А. Милютина. Вместо упраздненных временных военно-судебных органов были созданы постоянные – полковые, военно-окружные суды и Главный военный суд. В полковых судах, формировавшихся по приказу командира полка в составе председателя и двух членов, рассматривались дела нижних чинов и унтер-офицеров. Предварительное следствие в этих судах не проводилось, а защитник не полагался. Приговор суда утверждался командиром полка. Военно-окружные суды рассматривали дела офицеров, а также наиболее серьезные дела рядовых и унтер-офицеров. Председатель и постоянные члены суда назначались военным министром, а временные – командующими войсками военных округов сроком на четыре месяца. На тех же началах действовал Главный военный суд с той лишь разницей, что члены суда назначались лично императором из числа генералов столичного гарнизона. Аналогичная структура была введена и на флоте, где были созданы экипажный суд, военно-морские суды при крупных портах и Главный военно-морской суд.

Все эти суды признавались независимыми от административных органов. Были введены должности военных прокуроров и следователей. Официально отменялись сословные привилегии подсудимых, которым предоставлялось право обжалования приговоров. Тогда же, в 1867 г., была создана Военно-юридическая академия для подготовки кадров военных юристов. Безусловно, военно-судебная реформа 1867 г. имела следствием значительный прогресс в обеспечении законности и судопроизводства в армии и на флоте.

Именно так оценивали ее наблюдатели из посольства Франции в Петербурге. «Новый Военно-судебный устав имеет целью устранить недостатки старой системы, основы которой были заложены Петром I в его Уставе от 30 марта 1716 года», – писал в Париж барон Талейран в августе 1867 г. Прежний петровский устав, по мнению французского посла, безнадежно устарел и давно уже не отвечал современным требованиям. «Правительство давно сознавало недостатки старой военно-судебной системы, и еще в 1837 году пыталось как-то ее изменить, но разработка подлинной реформы началась только с 1856 года…», – заметил Талейран.

Хотя еще трудно в полной мере оценить то, как будет работать новый Военно-судебный устав, тем не менее, совершенно очевидно, – подчеркнул французский дипломат, – что его принятие, уже само по себе, означает «серьезное улучшение состояния военной юстиции в России;…это достойный шаг на том пути реформ и прогресса, по которому идет русское правительство»[847]

.

Французские наблюдатели интересовались и другими направлениями реформаторской деятельности в Александровское царствование, но в служебной переписке посольства Франции информации по ним значительно меньше.

* * *

Как показывает изучение сообщений, докладов и памятных записок, направлявшихся в Париж посольством Франции в Санкт-Петербурге, французские дипломаты в целом были достаточно хорошо информированы о подготовке и проведении реформ 1860-х годов. Внимательно следя за ними, они однозначно положительно восприняли все реформаторские начинания Александра II, видя в них искреннее желание царя, модернизировать свою страну и сократить вопиющий разрыв между Россией и остальной Европой. По убеждению французских дипломатов, это стремление у царя-реформатора, возникло в результате трезвого осмысления им итогов и уроков Крымской войны, обнаружившей катастрофическое отставание России от передовых стран Европы.