Александр II. Воспоминания

В субботу, 12 марта, перед началом Великого Поста, император, согласно установившемуся обычаю, причащался в маленькой домовой церкви Зимнего дворца. Княгиня Юрьевская с детьми, цесаревич с женой, великие князья Константин и Владимир с женами сопровождали царя. Члены императорской фамилии разместились по правую руку от царя, а княгиня Юрьевская с детьми – по левую. После того как царь по своему сану взял собственными руками с алтаря святое причастие, приблизились великие князья и княгини, чтобы принять его из рук священника. Только жена великого князя Владимира, не перешедшая еще из лютеранства в православие, стояла в стороне. Вслед за ними Александр снова приблизился к иконостасу, чтобы быть вблизи жены и детей во время их причастия. Он даже взял на руки своих двух дочурок, чтобы помочь им дотянуться до святой чаши.

По окончании этой церемонии император с женой отправились завтракать. Когда царь выходил из-за стола, ему передали письмо от министра внутренних дел, который сообщал ему об аресте Желябова. Немного времени спустя Лорис-Меликов прибыл во дворец, чтобы лично доложить царю обо всех обстоятельствах, сопровождавших арест этого страшного анархиста. В своем докладе он указал, что по данным следственного материала можно заключить о неминуемой близости нового покушения.

В связи с этим Лорис-Меликов советовал государю не ездить на следующий день на обычный развод караулов. Александр был удивлен этим предостережением и нашел его излишним. Не располагая достаточными данными, чтобы подтвердить свое беспокойство каким-нибудь определенным фактом, Лорис-Меликов не счел себя вправе настаивать. К тому же император, казалось, дожидался перехода к обсуждению другого чрезвычайно важного дела. Заметив в руках у Лорис-Меликова папку с интересовавшим его делом, он взял ее у него. Внимательно прочтя одну из бумаг, Александр подписал ее.

Это был манифест о введении народных представителей в состав Государственного совета. Этот первый акт, ограничивавший самодержавную власть, должен был стать началом новой эры для русского народа.

Государь наскоро подписал остальные бумаги и отпустил Лорис-Меликова. Поднявшись сейчас же к жене, он сказал ей со вздохом облегчения:

– Это сделано. Я подписал манифест. В понедельник утром он появится в газетах и, надеюсь, произведет хорошее впечатление. По крайней мере, русский народ увидит, что я дал ему все, что было возможно. И все это – благодаря тебе.

– Я счастлива, – ответила Екатерина Михайловна, приникая к нему долгим поцелуем.

В то же время г-жа Шебеко, входившая в вестибюль дворца, встретила Лорис-Меликова, который с сияющим лицом спускался с лестницы.

Он отвел ее в сторону:

– Поздравим друг друга, дорогая Варвара Игнатьевна, – сказал он. – Сегодня великий день в истории России.

Г-жа Шебеко с самого начала была посвящена в эту подготовлявшуюся реформу и умно и отважно защищала ее всегда перед государем. Сияющий Лорис-Меликов открыл перед ней свою драгоценную палку, и она увидела под манифестом три подписи:

Александр

Александр, цесаревич

Константин, генерал-адмирал.

Прощаясь с г-жой Шебеко, Лорис-Меликов сказал ей:

– Я сейчас же отвезу манифест в типографию, чтобы он мог быть опубликован послезавтра.

Вечером император обедал у своей супруги. Он пригласил к 9 часам г-жу Шебеко, не желая провести без нее этот важный день. Когда она пришла, царь предложил ей сыграть партию в ералаш. Во время игры она сообщила царю, что Лорис-Меликов посвятил ее в подробности ареста Желябова и поделился с ней своими опасениями относительно возможности новых выступлений террористов.

Г-жа Шебеко со всей свойственной ей энергией умоляла царя не ездить на следующий день на «развод». Княгиня Юрьевская поддержала ее, напоминая царю, что и сама уже просила его об этом несколько часов назад.

Веселым и беззаботным тоном царь возразил им:

– Почему бы мне не поехать завтра на развод? Не могу же я оставаться затворником в своем дворце? – И, раздавая карты, он перевел разговор на другую тему.

* * *

На следующий день, в воскресенье 13 марта, после обедни и работы со своими министрами царь, наскоро позавтракав, пришел проститься с женой перед отъездом на парад. Держа на коленях одну из своих дочерей, Александр сообщил княгине, как он намерен провести этот день. Через полчаса он поедет в Михайловский манеж, чтобы присутствовать на разводе караулов. Оттуда он отправится к своей кузине великой княгине Екатерине, живущей вблизи манежа. Без четверти три он будет дома.

– Если хочешь, мы тогда поедем вместе в Летний сад, – предложил царь.

Екатерина Михайловна согласилась, и было условлено, что ровно в три четверти третьего она будет дожидаться его, одетая для прогулки.

Александр выехал в три четверти первого из Зимнего дворца в карете, сопровождаемый шестью терскими казаками. Седьмой помещался на козлах, слева от кучера. Трое полицейских чинов, в числе которых был полковник Дворжицкий, следовали за царской каретой в санях.