Александр II. Воспоминания

Подобно многим другим, кто жил в непосредственной близости к императору, граф Адлерберг, по-видимому, не отдавая себе в том отчета, оставался невосприимчив ко всяким иным влияниям, кроме влияния самого государя. Как хорошо воспитанный человек, он был со всеми неизменно вежлив, но без малейшего заискивания. Отсюда проистекала отличавшая его совершенная независимость: не входя ни в какие кружки или партии, он и не вмешивался в государственные дела за пределами той сферы, что относилось к ведению его министерства. Однако к его мнению прислушивались, что и объясняет его постоянное присутствие на чрезвычайных советах под председательством императора[7]. Не принимая в них активного участия, он, однако, сочувствовал всем прогрессивным идеям и реформам. Можно с уверенностью утверждать, что никто не мог отнести графа Адлерберга к партии оппозиционеров. Его услуги были весьма полезны монарху; государь использовал его в качестве личного секретаря для записи своих мыслей и планов, и граф исполнял эту миссию талантливо и со знанием дела.

Граф Адлерберг одарен превосходным сердцем, и, пока болезнь не подточила его силы, благосклонно принимал всех, кто обращался к нему с просьбами, даже если эти лица были ему незнакомы и не имели рекомендаций. Многие такие ходатаи с живейшей признательностью вспоминают о том, как граф помог им в затруднительном положении.

В последние годы царствования императора графу Адлербергу, весьма ослабленному болезнью, уже недоставало сил, столь действенно расточаемых им в прежние годы. Будучи подлинным защитником авторитета государя, столь величественно представленного в его господине, он стремился к тому, чтобы окружение императора было достойно монарха и его империи, и старался поддерживать при императорском дворе обиход, традиции и обычаи, заведенные в России его предшественниками в министерстве императорского двора.

Смерть Александра II стала ужаснейшим ударом для графа Адлерберга, и здоровье его окончательно расстроилось. Горе сломило его, и с той поры он стремится лишь к покою.

Завершая портрет графа Адлерберга, мы назовем его одним из тех редчайших умов, что так украсили собой царствование императора Александра II.

* * *

Самой надежной движущей силой, способной цивилизовать страну, этот великий государь считал народное образование.

До отмены крепостного права народное образование рассматривалось землевладельцами как бич, разрушающий их безраздельное господство: школ в деревнях почти не было, и те же самые землевладельцы запрещали открывать новые школы и учить чернь грамоте.

Повсюду, где царит рабство, господствует и невежество, удерживая человека в приниженном состоянии; в противном случае народ, просвещенный о своих правах, избавляется от подавления и тиранического ига. Открывая учреждения народного образования не только в больших городах, но и в деревнях, государь почти не нашел себе союзников в осуществлении этого грандиозного цивилизаторского плана.

Ища себе помощника в этом трудном деле, Александр II остановил свой выбор на человеке, чьи бесспорные дарования могли бы обеспечить успех столь обширного предприятия. Выбор государя пал на графа Толстого, который и был назначен министром народного образования.

То был человек безграничной эрудиции, глубокого и серьезного ума, твердого и независимого характера, не входящий ни в какие партии, шагающий прямо к намеченной цели, и однако же, несмотря на соединение стольких достоинств, он не смог помешать тому, чтобы задуманная и введенная им система образования русской молодежи не обернулась на деле противоположностью его успешным планам.