Александр II. Воспоминания

Из новейшей истории известно, под каким тираническим гнетом жили болгары. Достаточно лишь вспомнить чудовищные сцены кровавой резни, бойни, насилия и разбоя, жертвой которых стала эта несчастная нация под деспотическим игом турков.

В 1876 году Александр II узнал о жестокостях, творимых против болгарского народа, являющегося частью великой славянской семьи, и, руководствуясь исключительно человеколюбием и состраданием, призвал европейские державы обратить внимание на плачевное состояние угнетенной нации и оказать давление на Турцию, чтобы заставить ее положить конец подобным ужасам.

В конце ноября 1876 года полномочные министры европейских держав собрались в Константинополе, чтобы договориться по поводу предложений, выносимых на представление Блистательной Порте. С тех пор состоялось девять конференций, последняя из которых имела место 20 января 1877 года.

Протоколы этих конференций должны были быть представлены на подписание Турции. 27/15 марта граф Шувалов телеграфировал императору, что подписание протокола должно решиться в тот же день, что новости плохи, насколько это возможно, иными словами турки, при постоянной поддержке английского правительства, отказываются идти на какие-либо уступки. Прочитав телеграмму, Александр II произнес такие слова: «Если за сим последует война, то вся ответственность за нее падет на это… правительство».

Получив от главнокомандующего известие о том, что войска готовы к выступлению немедленно по получении приказа, Александр II записал: «Да поможет нам Бог и да благословит Он наше оружие!.. Никому не понять… что творится у меня на душе в ожидании начала войны, которую я так стремился предотвратить!..»

Некоторое время спустя император записал: «Моя доблестная армия заслуживает того, чтобы я провел с ней в Кишиневе свой день рождения (29/17 апреля), накануне ее вступления в кампанию за святое дело, которое мы одни и хотим защищать!»

Таковы были сокровенные мысли государя, который не мог предвидеть, что его частная переписка будет однажды обнародована.

Приведенные нами подлинные слова монарха являются неоспоримым доказательством того, что сострадательная душа Александра II терзалась при мысли о принесении в жертву стольких человеческих жизней. Целью экспедиции являлись не блестящие военные победы, и тот, кто утверждает обратное, заблуждается. Иначе император не написал бы 25 октября таких слов: «Один только полк гвардейских стрелков потерял вчера семь офицеров убитыми и шестнадцать ранеными. Как кровоточит мое сердце от этих потерь! Я с трудом сдерживаю слезы!»[8]

Турция удовольствовалась обещаниями, отказавшись при этом предоставить требуемые гарантии их исполнения. Конференция рассеялась, не имея более причины продолжать свои заседания; посланники покинули турецкую столицу, не добившись иных уступок, кроме продления перемирия до 10 апреля 1877 года. По истечении этой передышки Турция открыто заявила западным державам о своем отказе от каких-либо уступок, помимо тех, на которые она пошла прежде. Подобное заявление стало откровенным оскорблением всех держав – гарантов договора.

Александр II усматривал в этом вызов, брошенный всей Европе, и полагал, что Россия не может без ущерба для своей чести оставаться в бездействии. Как первенствующая славянская держава, она оказывалась бесповоротно вовлеченной своей политикой в решение этого вопроса.

Еще в 1876 году, во время войны Черногории и Сербии против Турции, русский народ проявил горячее сочувствие к этим народам, стремившимся избавиться от турецкого владычества. Пламенная народная симпатия открыто проявлялась во всех уголках российской империи: повсеместно происходил набор добровольцев из всех сословий нации, желавших присоединиться к сербским войскам. Аристократки из самых высоких кругов общества организовывали в пользу Сербии сборы, подписки, концерты и даже благотворительные балы. Жительницы дворцов не брезговали ролью смиренных сборщиц пожертвований на улицах столицы и даже в трамваях. Они соперничали друг с другом в усердии, добиваясь скромной лепты обычных прохожих ради увеличения суммы предназначенных Сербии пожертвований.

Александр II отнюдь не одобрял подобных экзальтированных проявлений энтузиазма; он опасался, как бы они не стали предлогом для серьезных осложнений и боялся, как бы эта филантропическая деятельность России в пользу сербов не была сочтена агрессивным посягательством на внутренние дела народов. Вот почему этот добрый государь со столь великодушным сердцем не пожелал оказать покровительство этим сборам, подписавшись и под самым ничтожным пожертвованием. Опасения императора основывались на принципе справедливости, который не позволяет нейтральному государству поставлять материальную помощь одной из ведущих войну сторон.