Александр II

В те февральские дни Петербург обсуждал тверские события. Созванный 12 декабря 1861 года съезд мировых посредников Тверской губернии (все из дворян) высказался за необходимость следующих реформ: 1) преобразование системы управления финансами, дабы она не зависела от произвола правительства, 2) учреждение независимого и гласного суда, 3) введение полной гласности во всех отраслях управления, без чего не может быть доверия правительству, 4) уничтожение антагонизма между сословиями. Средствами совершения названных преобразований виделось никак не правительство, «несостоятельное в этом деле». «Собрание выборных от всей земли русской представляет единственное средство к удовлетворительному разрешению вопросов возбужденных, но не разрешенных „Положением“ 19 февраля».

В Тверь был послан генерал-адъютант Анненков с повелением арестовать мировых посредников и некоторых уездных предводителей дворянства, подписавших мятежный адрес. Они были присланы в Петербург и заключены в Петропавловскую крепость. После пятимесячного пребывания там преданы суду Сената и приговорены к заключению в смирительном доме на сроки от 2 лет до 2 лет и 4 месяцев, а иные – и к лишению дворянских прав и преимуществ. Сразу скажем, что сидеть им в смирительном доме не пришлось благодаря заступничеству генерал-губернатора Суворова.

Дворянство в иных губерниях прямо не поддержало тверчан, но конституционное движение получило чрезвычайно сильное распространение в этой среде. По рукам ходило множество проектов, которые открыто обсуждались.

Между тем произвол и очевидный, казалось бы, деспотизм власти не осуждались Никитенко в дневнике или Кавелиным в письмах. Они понимали мотивы действий властей и не могли обмануться дворянскими декларациями. Из записки Юрия Самарина: «Народной конституции у нас пока еще быть не может, а конституция не народная, то есть господство меньшинства, действующего без доверенности и от большинства, есть ложь и обман».

Суть дела состояла в желании дворянства получить власть. К иному результату всеобщие выборы в неграмотной России привести не могли. Первым же побуждением получившего власть дворянского сословия стало бы сведение на нет столь ненавистного им Манифеста от 19 февраля и восстановление своей первенствующей роли. Следствие этого также очевидно – гнев мужиков, кровавая и жестокая смута.

Один из вождей дворянской фронды, Николай Безобразов, осмелился предложить в феврале 1862 года на усмотрение московского дворянского собрания просьбу к государю «отказаться в пользу сына» от престола. Предложение голосовалось: 183 были против, а 165 – за, и это едва ли не в самую годовщина Манифеста.

Пораженный Александр Николаевич телеграммой вызвал московского генерал-губернатора П.А. Тучкова. Дабы избежать любопытных глаз, встречались на полпути от одной столицы до другой, на железнодорожной станции Бологое.

В царском поезде жарко топили, ибо Александр Николаевич, в отличие от отца, любил тепло. Отодвинув малиновую занавеску, он смотрел, как по перрону торопился вперевалочку шестидесятилетний старик в длинной николаевской шинели. Любопытные сороки, вертя черными хвостами, взлетали при его приближении и опускались неподалеку на синий мартовский снег.

Генерал-адъютант Павел Алексеевич Тучков вызвал неудовольствие царя в прошлогодней университетской истории, но сейчас сумел оправдаться вполне, а главное – убедить государя в неосновательности опасений дворянской оппозиции. Вот тот же москвич Александр Кошелев – напечатал за границей свое запрещенное цензурой сочинение с обоснованием созыва Земского собора. Кажется, крамола, ан нет, ибо пишет Кошелев: «Солнце свободы встало для России не вследствие, слава Богу, кровавой борьбы, а по мудрому, благовременному свыше внушенному царскому слову…»

Тучков рассеял неопределенные опасения относительно «безобразников» и был приглашен к царскому обеду. Генерал-губернатор вновь подтвердил, что полагаться можно только на чиновников, худо-бедно, но выполняющих царскую волю. Всем иным власть уже не внушала страха. Сознавая это, Александр Николаевич продолжал считать себя первым русским дворянином.

И вот тут-то, когда внимание всего общества было поглощено самым, казалось бы, важным вопросом, когда противостояние дворянства и престола обрело особенную остроту, чреватую самыми крайними последствиями, впервые появляется на политической арене империи новое явление, поначалу столь курьезное, что всерьез его не принимали. Имя этому явлению – нигилизм.

В то время III Отделение главное внимание сосредоточило на наблюдении за внутренней дворянской оппозицией. Весьма характерен в этом плане обыск, произведенный в Ясной Поляне 6 и 7 июля 1862 года в отсутствие хозяина. Жандармы знали о либеральных взглядах отставного артиллерийского офицера графа Толстого, усердно занимавшегося распространением грамотности между крестьянами. С этой целью Толстой создал в своем имении школы и пригласил в преподаватели студентов, состоящих под надзором полиции за участие в издании и распространении антирелигиозных сочинений.