Александр Македонский и Таис. Верность прекрасной гетеры

— Я тогда сказал, что почувствовал запах дыма. Ничего я не почувствовал. Я сидел за столом, читал, ничего не видел и не слышал. И вдруг чувствую: пристальный взгляд, кто-то сидит передо мной и смотрит. Подымаю глаза — весь похолодел, чуть не умер на месте — сидит Александр!

— Ах! — воскликнула Геро.

Птолемей выдохнул шумно, потер лоб:

— Вот так, как ты, — обратился он к Геро. Птолемей покачал головой, представив тот жуткий момент и, собравшись с духом, продолжил: — И говорит так строго: «У Таис в комнате пожар. Следи за ней как следует, я ведь тебе ее доверил». И исчез, как облако растворилось. Клянусь Зевсом, я пока к жизни вернулся, выбежал в сад, смотрю, действительно пламя мерцает из ее комнаты…

— И каков он был? — спросила пораженная Геро.

— Как тебе сказать… — Птолемей поднял глаза и задумался на миг. — Знаешь, когда бревно прогорит, от него идет такое свечение. Так и от него как бы марево, свет исходил, а так — величественный. В белых одеждах. Я даже не столько пожаром был напуган, как этим полуночным визитом.

— Могу себе представить, — прошептала Геро.

«Значит, есть любовь, которая сильнее смерти», — поразился Неарх. Он снова вспомнил взгляд Александра во сне и то чувство вины, которое он пробудил в нем. Александр не осудил, а стало стыдно. «Почему, от того, что я жив, а он — нет, или от того, что жизнь так изменилась, а я ни во что не вмешиваюсь? Или от сожаления, от тоски по прежнему, по прекрасному невозвратному?.. Понимает ли Птолемей, все остальные, что мы всем обязаны ему? Не будь Александра с его дерзкими мечтами, уверенностью, что он победит Перса, перед которым трепетали и заискивали поколения греков, сидели бы все мы в Македонии по своим поместьям, а в перерывах между пьянками ходили бы в походики-грабежи на соседей. И в этих „геройствах“ состарились. Жили бы, как скоты, и не замечали бы этого. Вряд ли Птолемею снилось, что он станет хозяином Египта. А вот Александру снилось, и он претворил свои сны в жизнь. И нам всем перепало… Великие желания определяют великую судьбу. Настоящему мужчине нужно все — весь мир, и он добивается того, чего действительно хочет: самой громкой и заслуженной славы, самых доблестных подвигов, самой действенной власти, самой красивой женщины.

Но как же хорошо было его увидеть! Больно, но сладко… С каким человеком мне посчастливилось жить! Божественный Александр».

Глава 22

«Все пройдет — останемся мы…».

Египет. 319–318 гг. до н. э.

— Положение безвыходное. Я не знаю, как ей помочь. — Геро качала своей красивой белокурой головой. Красный диск солнца опускался в золотую воду Нила. Предвечерний покой растекался по земле. — Какая красота, — со слезами в голосе проговорила она. — Но красота не замечается, да просто не существует, если некому об этом сказать! — Она упала в родные объятия Неарха. — Почему она должна так страдать, ведь она такая хорошая. К ней нет доступа. Она, видимо, не может и не хочет. Это так ужасно, когда… утеряна связь с человеком, с которым ты делил все в жизни. Я могу говорить с ней только мысленно. Она вроде есть, но на самом деле ее нет.

— Чтобы вернуться к жизни, ожить, надо видеть для себя перспективу продолжения, а она ее не видит. Она потеряла человека, который был для нее всем, — произнес Неарх.

— О, да… — обреченно вздохнула Геро. — Он был для нее всем!

Таис неохотно, после долгих уговоров согласилась пойти к Нилу посмотреть на купальню, построенную Птолемеем для детей: с беседкой, площадкой для игр, плотом-островом посреди воды. Дети были в восторге, взрослые хвалили выдумку Птолемея. Таис, взглянув на зубчатую линию пальм на противоположном берегу, на заросли тростника, розовое поле лотосов, на перламутровую воду, отвернулась и приказала нести себя домой. Воспоминания об этих — других берегах разрывали сердце. Она не могла смотреть на этот Нил, когда в ее душе жил другой Нил — жив-живехонек! Она не просто помнила, где, как и что они делали на этих берегах, она видела это, чувствовала каждое прикосновение — Александра ли, нильской воды или вечернего ветра. Это было невыносимо. Как жаль, что история о том, что лотос убивает память, всего лишь сказка. Но, с другой стороны, что останется у нее, если убить воспоминания о нем и их счастье? — Ничего.

Нет выхода.

«Я не знаю, как мне жить. Александр, что мне делать, помоги мне. Дай мне знак, и я сделаю все, что ты пожелаешь. Мне так плохо без тебя. Не оставляй меня».