Александр у края света

Разумеется, у меня не было ни малейшего желания отправляться в Индию, да и вообще куда-либо, в компании этих свирепых типов. Они представляли собой замечательное зрелище, без вопросов, стоя на моем крыльце при всем параде — македонские шлемы, нагрудники и наколенники; приглядевшись, можно было различить следы починки, там где выправляли вмятины или запаивали отверстия. Одежда их говорила о том же: она была выбелена солнцем и выстирана во множестве вод, порвана и залатана, но при этом опрятна (солдат может докатиться до рванины, но это будет опрятная рванина, если он не желает чистить сортиры все свободное время). Вполне можно было поверить, что они явились из Индии, причем в спешке.

Я попытался продумать план кампании, позволивший бы мне удалиться от них на наибольшее возможное расстояние и удерживать дистанцию, пока они не плюнут или пока соседи не явятся во всем гневе своем и не выручат меня. К сожалению, оба варианта счастливого конца не выглядели реалистично. На помощь звать было некого, и непохоже было, чтобы солдаты отправились восвояси, не получив того, что им хочется.

— Кто вас послал? — спросил я.

Вместо ответа они ввалились в дом, отпихнув меня в сторону.

— Можете хотя бы объяснить, что я сделал? — добавил я.

Солдат посмотрел на меня странным взглядом.

— Ты ничего не сделал, — сказал он. — По крайне мере, ничего плохого. Ты зачем-то понадобился Александру, это все, что я знаю. И этого довольно, кстати.

Он взял маленькую терракотовую статуэтку, изображающую человека, оседлавшего птицу, и осмотрев ее так придирчиво, как будто высматривал затаившихся в засаде лучников, поставил на место.

— Ладно, — сказал он. — Время вышло. Твои вещи можно выслать и позже. Думаю, синтагмарх позаботится о них ради тебя.

Другой солдат схватил меня за плечо. Он не причинил мне боли, но держал крепко, как хорошо натасканный пес — зайца в пасти.

— Синтагмарх? — осмелился я переспросить.

Солдат кивнул.

— Синтагмарх Эвдемон, — сказал он. — Твой брат. Тот самый, который будет жить теперь здесь, раз уж ты едешь в Индию.

Глава девятнадцатая

Начальника солдат звали синтагмарх Тимолеон, и он оказался неплохим мужиком — на армейский манер.

Когда мы оказались на борту корабля и я больше не мог доставить ему проблем, сбежав или потерявшись, он слегка расслабился.

— Синтагмарх Эвдемон, — сказал он. — Мы прослужили вместе многие годы. Он, конечно, большую часть времени проводил в арьергарде, будучи инженером.

Я посмотрел на темно-синее море: тот же вид, который смертельно надоел мне во время путешествия из Ольвии.

— Я не видел его... сколько? — о, по крайней мере двадцать лет. В сущности, я думал, что он давно мертв. Он сбежал из дома еще ребенком.

Тимолеон кивнул.

— Находясь на службе, нетрудно потерять связь с домом, — сказал он. — Вот я — я отсутствовал шестнадцать лет, а я не был в первом войске, которое вступило в Азию и сражалось при Гранике. Большинство из них вообще не вернулись назад — я имею в виду тех, кто выжил. Даже при небольших потерях, какие обычно бывают у царя, за двадцать лет трупов накопились целые горы. И это если считать только тех, кто погиб в бою, — добавил он. — Большинство умерло от болезней, дурной воды, плохой еды, всего такого, — он бледно улыбнулся. — Правда в том, что противник всегда был наименьшей из наших проблем.

Я пожал плечами.

— Полагаю, так и есть, — ответил я. — Я никогда не служил по-настоящему, так что мне трудно судить.

Тимолеон проследил взглядом за пролетающей чайкой.

— Я слышал, что произошло в Антольвии, — сказал он. — Скверное дело. Когда-нибудь он разберется с теми, кто это сделал, можешь быть уверен. В конце концов, — добавил он, — это одна из немногих частей света, где он еще не был, так что рано или поздно он там появится.

Тон, которым он это произнес, производил впечатление.

— Скажи мне, — спросил я. — Ты веришь, что в конце концов Александр захватит весь мир? Я имею в виду — до последнего клочка?

Он кивнул.

— На этот счет не беспокойся, — сказал он. — Погляди, с какой скоростью он движется. За десять лет забрал себе всю Азию; на следующий год, покончив с Индией, он доберется до дальнего океана, который есть край мира, а дальше уже никому не проникнуть. Тогда он повернет на северо-запад, очистит там все от скифов; потом Африка, а напоследок он разберется с Италией и Испанией, и это будет проще, чем давить виноград, по сравнению с Востоком. Я так думаю, он завоюет мир где-то к сорока. Подумай только, а? Весь мир, от края до края. — Он покачал головой и ухмыльнулся. — А после этого, наверное, мы все сможем вернуться домой. Если только он не даст ход этой своей идее поселить нас в новых городах и создать идеальное общество, о котором все столько трещат. Сам я не думаю, что это когда-нибудь случится. А с другой стороны, то же самое говорили о завоевании Азии.

Я отвернулся, чтобы он не видел мое лицо.

— До нас доходили слухи об этой идее. Но в Афинах вообще много болтают, не знаешь, чем и верить. Значит, об этом всерьез говорят — застроить всю Азию греческими колониями?