Александр Великий. Мечта о братстве народов

Здесь, во Фраде, произошло то, что историки назвали одной из трех катастроф, которые преследовали Александра во время его похода. Плутарх, Арриан, Диодор, Курций Руф, Юстин сообщили об этом — одни скупо, другие подробно, иногда противоречиво. Потребовалось провести тщательное расследование, чтобы восстановить ход событий.

К недовольным в ближайшем окружении царя относился некий Димн. Во Фраде он, наконец, решается осуществить то, чего втайне желают высокопоставленные военные, но на что не могут отважиться: покушение на Александра. С несколькими из них он вступает в сговор. Среди его сообщников были такие известные люди, как Никанор, Аминта, Деметр, к ним примыкает и молодой Никомах, с которым Димн делил не только стол, но и ложе. Юноша, который страдает от того, что ему довелось узнать, рассказывает о планах заговорщиков своему брату Кебалину, который не находит ничего лучшего, как обратиться к Александру через Филоту, командира отборных частей, состоявших из представителей знати, чтобы раскрыть имена готовивших покушение. На следующий день Филота сообщает настойчивому молодому человеку, что не имел возможности беседовать об этом с царем, а днем позже вообще отказывается говорить с Кебалином на эту тему. Тот доверяет тайну «пажу» по имени Метрон, зная, что последнему позволено представать перед царем в любое время без предварительного доклада.

Когда Александр узнает про заговор, он отдает своим телохранителям приказ схватить Димна, но те доставили царю лишь его хладный труп. Сам ли он грудью лег на меч или был убит другими заговорщиками, поскольку те опасались за свою жизнь, так и осталось невыясненным. Филота, вызванный к царю для объяснений, на вопрос, почему он так долго молчал, ответил: «Я не принял всерьез болтовню какого-то развратного мальчишки» и, в свою очередь, спросил Александра, не сомневается ли тот в его верности. «Нет», — ответил Александр, протянув ему руку на прощанье в знак примирения, однако для пущей уверенности призвал Пердикку, Леонната, Гефестиона и Кратера, чтобы выслушать и их мнение.

А оно было отнюдь не в пользу Филоты. Гефестион всегда был болезненно ревнив, если дело касалось Александра (он ревновал его даже к Буцефалу). Кратер сгорал от зависти к Филоте из-за высокой должности и почета, ему оказываемого. Он заявляет царю: «У тебя достаточно и внешних врагов. Защищай же грудь свою от таковых в собственном лагере». И все они выплеснули годами копившиеся подозрения наружу. Александр уже давно утратил доверие к Филоте, самому высокопоставленному из своих полководцев.

На рассвете того арестовывают по подозрению в причастности к готовящемуся заговору и ставят перед войсковым собранием, которое должно выслушать обвиняемого в таком тяжком преступлении. Александр сам подробнейшим образом вводит в курс дела солдат и приказывает принести сюда же залитый кровью труп Димна. Кебалин, Метрон, Никомах выступают в качестве свидетелей. Солдаты и командиры все еще никак не могут поверить в виновность Филоты. Свидетели утверждают, что он умолчал о планировавшемся преступлении, но участвовать в нем не пожелал.

Александр зачитывает попавшее к нему письмо Пармениона к сыну. «Позаботься вначале о себе самом, — написано там, — а потом мы добьемся своего». Он приводит хвастливые бунтарские высказывания, которые не раз приписывались Пармениону, рассказывает и о том, как обвиняемый в разговорах с гетерами издевательски отзывался о богоподобии Александра.

«Какие же мысли должны быть у человека, — вопрошает Александр, — который хранит молчание, зная, что на его царя готовится покушение? Мысли, которые бывают у убийцы. Отпрыску рода, представляющего цвет аристократии, доверил я защищать жизнь свою. Не раз вы, солдаты, просили меня о том, чтобы я берег себя. И вот я вынужден просить спасения у вас, у ваших мечей…»

Авторитетные источники сообщают, что эти слова Александра даже вызвали у солдат слезы, и вот горе их переходит в гнев, гнев в бешеную ярость, и некоторые уже хватают камни… Александр останавливает их: сначала обвиняемому должна быть предоставлена возможность защищать себя. Сам же он тем временем уходит, чтобы его присутствие не повлияло на принятие решения.

Филота клятвенно заверяет всех в своей невиновности, ссылается на заслуги перед Македонией, свои собственные и своего отца, Пармениона, вновь повторяет, что не смел тревожить царя из-за болтовни какого-то несчастного мальчишки, вспоминает; что о подобных обвинениях не раз докладывали и ему, и другим военачальникам. Создается впечатление, что Александр, сурово отчитав соратника за то, что тот вовремя не известил о происшедшем, прощает его. Ни один из свидетелей не назвал его главой заговора. Он им и не был — наоборот, он стал жертвой заговора.