Алексей Толстой в «хождениях по мукам» четырех супружеств

Был ли он своим среди этих людей? И да и нет. Воспитанный в либерально настроенной семье, он впитал какие-то идеи, но нельзя сказать, что сильно проникся ими.

За границей он оказался впервые. Масса впечатлений. Конечно, первым делом отправился в Дрезденскую картинную галерею, конечно, замер перед непревзойденной «Сикстинской Мадонной». И конечно, в тот же вечер написал письмо матери:

«Боже мой! Страшное впечатление, и чем больше всматриваешься, тем сильнее. Столько глубины чувства и мысли, что не верится, что это создание рук человеческих. Был в Саксонской Швейцарии, откуда и послал вам открытку. Головокружительная красота. Вообще здесь жизнь хорошая, светлая и благоприятные условия, чтобы сделать ее таковой, хотя на немцев это не действует – они знают свое пиво и больше ничего. Зато иностранцы (которыми кишит Дрезден) чувствуют и живут за них».

Письмо датировано 26 марта 1906 года.

Постепенно вошел в компанию студентов, которые больше веселились, нежели учились. Все эмигранты.

Однажды Чумаков познакомил его со студентом Лео Дымшицем. Разговорились. Дымшиц рассказывал о жизни в Дрездене, как бы к слову упомянул и о том, что в Швейцарии живет его родная сестра Софья. Она учится в Бернском университете.

Толстой не придал этому значения. Ну, сестра и сестра. Тем более в Берне, а не в Дрездене.

Мог ли он предположить, что это упоминание не случайно. Судьба крутила и вертела им, словно давая возможность испытать такие повороты, такие жизненные коллизии, которые окажут свое влияние не только на его жизнь, но и на творчество.

Под шелест дождя

Внучка Алексея Николаевича Толстого Елена Дмитриевна Толстая рассказала о заграничных приключениях писателя так:

«В начале января 1906 года Технологический институт в Петербурге, где учился Толстой, ввиду студенческих волнений по распоряжению правительства был закрыт (занятия возобновились только в сентябре 1906 года). Взяв в институте отпуск, в феврале 1906 года Толстой приехал в Дрезден для поступления в Королевскую Саксонскую высшую техническую школу на механическое отделение, которое посещал до июля того же года. В Дрездене он познакомился с Лео Дымшицем, сыном богатого и многодетного петербургского коммерсанта. Лео (или Леон, или Лев) Дымшиц, после кратковременного ареста, также за «политику», исключенный из Рижского политехнического института, учился на инженера в Дрездене. Толстой сдружился с Лео, и тот представил его своей сестре. Сестра его Сара, или Софья Исааковна, самая красивая из четырех сестер Дымшиц, только что разошлась с мужем, за которого незадолго до того вышла замуж и вместе с которым училась в Берне, однако была с ним не разведена».

Технологический институт в Санкт-Петербурге

Лео, конечно же, представил не просто так. Молодой русский граф был хорош собой; судя по тому, что приехал учиться за границу, не беден и, хоть и женат, с женой разъехался, а значит, ничего возле нее не держало.

Ну а его сестра тоже ведь официально пока еще не была разведена. Была надежда, что что-то у молодых людей сложится. Софья отнеслась со всей серьезностью к вызову брата в Дрезден.

С мужем все закончено. Надо устраивать свою судьбу. Чем не вариант молодой человек с графским титулом?

И вот однажды, когда Алексей Толстой пришел в гости к приятелю, тот, загадочно улыбаясь, повел его в гостиную.

– Тебя, дорогой Алеша, ждет сюрприз…

Толстой ожидал, что в гостиной какая-то веселая компания, но там было тихо. Зато в кресле сидела женщина, и не просто женщина, а женщина необыкновенной красоты.

– Позволь представить тебя моей родной сестре Софье.

Толстой ответил не сразу. Он потерял дар речи.

Женщина оглядела его загадочным томным взглядом. Он поспешно сказал приятелю:

– Да, да, будь любезен.

Софья, не вставая с дивана, протянула руку. Он поцеловал ее там, где заканчивалась элегантная перчатка.

– Граф Алексей Толстой из любезной тебе России, – сказал Лео и, повернувшись к приятелю, прибавил: – Моя сестра Софья, тоже из России, но сейчас учится в Берне.

Алексей оставался в легком оцепенении. Его можно понять. Ведь он пока еще считал себя женатым и до сих пор не заводил амурных связей, хотя очень вряд ли не делал этого по моральным причинам. Скорее, просто не было случая подходящего, не встретил он ту, которая могла бы заставить забиться сердце.

Этакие вот знакомства возникают у каждого по-разному. Одни не слишком задумываются о моральной стороне вопроса и, уже стоя под венцом, поглядывают на красивых барышень из числа гостий. Другие свято хранят верность избраннице, ну а иным нужна какая-то веская причина, чтобы переступить порог. У Толстого была причина – он не нашел в супруге вторую половинку, не нашел того, чего искал и на что надеялся.

Впрочем, искал ли? Знакомство, чувства, затем холостые удовольствия известного рода, ну и желание продолжать их привели к браку.

– Что же вы, граф, как воды в рот набрали? – с легким грудным смехом сказала барышня. – Или я напугала вас? Я смирная, не кусаюсь.

– Вы, вы волшебная, – наконец вернулся в нормальное состояние Толстой.

А она поразила: