Алексей Толстой в «хождениях по мукам» четырех супружеств

Как видим, добавились эротические мотивы, в развитие бытовавшего тогда призыва «дорогу свободному эросу», против всего традиционного и патриархального…

И брак совершился.Долинный нерадостный мрак.

Брак – мрак. Вот так!

Алексей Толстой вернулся в Россию, спеша за своей новой любовью, но снова оказался в семье. Отношения не наладились, а стали еще хуже, нежели до отъезда. Он не любил, ну а Юлия? Кто же спрашивает нелюбимую жену, каково ей? Он весь в увлечении, весь в кипении страстей.

Но как возобновить отношения с Софьей? Посещать возлюбленную в ее доме, сохранявшем свою патриархальность, возможности не было.

Софья, вернувшись в Петербург, заявила родителям, что разочаровалась не только в муже, но и в профессии, которую избрала. Словом, не хочу быть медичкой, хочу быть художницей. Тут же выбрала учителя, художника Сергея Семеновича Егорнова (1860–1920), салонного портретиста традиционно академического направления.

Там-то, в этой школе, ее и нашел Алексей Толстой. Ну и чтобы видеться с ней, тоже стал брать уроки у Егорнова.

Софья Дымшиц впоследствии вспоминала:

«Однажды утром я пришла в школу Егорнова и увидела Алексея Николаевича, который сидел очень серьезный и упорно и сосредоточенно рисовал. В перерыве Егорнов познакомил нас, и мы очень спокойно разыграли сцену “первого знакомства”. Скоро, однако, милейшему Егорнову стало ясно, что встреча наша была не случайной, и он принялся покровительствовать нашей любви. Егорнов начал писать мой портрет (очень удачная и реалистическая работа, которая ныне находится у моей дочери – М. А. Толстой в Москве), а А.Н. неизменно присутствовал при этом как ученик и “эксперт”. Получалось так, что мы проводили вместе целые дни в школе Егорнова».

Отдыхающая молодая женщина. Художник С. С. Егорнов

Мало того, Алексей стал наведываться в гости, правда, на первых порах с женой. Вот как бы соратники по живописи. Но вскоре стал приходить один. Родители Софьи разгадали, в чем дело, и отказали от дома. Это привело к размолвке, и некоторое время они с Софьей не встречались.

И наконец Алексей Толстой решился. Софья Дымшиц так описала тот его шаг:

«Однажды весной 1907 года Алексей Николаевич явился в школу Егорнова, облаченный в сюртук, торжественный, застегнутый на все пуговицы. Оставшись со мной наедине, он сделал мне предложение стать его женой. В ответ я обрисовала ему всю нелепость нашего положения: я – неразведенная жена, он – неразведенный муж. Но Алексей Николаевич продолжал настаивать, заявил, что его решение куплено ценой глубоких переживаний, говорил, что его разрыв с семьей предрешен, и требовал моего ухода из семьи. Все же мы в этот раз ни до чего не договорились и в следующие дни еще неоднократно обсуждали наши радостные чувства и невеселые обстоятельства. Наконец, желая окончательно проверить чувства Алексея Николаевича к его семье и ко мне, я предложила, чтобы он с Юлией Васильевной совершил заграничную поездку».

Необычный совет. И в то же время весьма рациональный. Уводить из семьи мужа без уверенности в том, что он не дрогнет в дальнейшем, Софья сочла неблагоразумным.

Толстой согласился. Делать нечего. Сказанное прозвучало в ультимативном тоне. Выбрали Италию. Любила русская интеллигенция путешествовать по Европе, ну а уж те, кто пробовал свою кисть в живописи, в первую очередь выбирали Италию, где кипели страсти среди русских художников, где завязывались и рушились романы, где в свое время писали свои шедевры и Александр Иванов, и Орест Кипренский, где встретил свою таинственную незнакомку, сбившую его в Питере театральной каретой, Айвазовский.

Красоты итальянской природы могли настроить на примирение, заставить забыть семейные неурядицы, могли, но не сделали этого. Лишь месяц выдержал Толстой разлуку с любимой. Жена раздражала, он не испытывал к ней никаких чувств, все ушло, и ушло безвозвратно.

Наконец, он объявил ей, что уезжает в Россию, разумеется, в Петербург. Сообщил ли или нет, что едет к Софье? Так ведь и объявлять нужды не было. Юлия все прекрасно понимала.

Простились сухо, а через пару дней Толстой уже встречал у входа в художественную студию Софью.

Софья все поняла. Проверку он выдержал. Она более не отвергала его предложения и, не без скандала покинув семью, поселилась с ним на снятой даче.

Елена Толстая рассказала:

«Несмотря на все преграды, в июле 1907 года влюбленные наконец соединились, поселившись вместе в первом своем общем доме – т. н. “Кошкином доме” в Келломяках. Соня писала: “В июле 1907 года началась наша совместная жизнь. Лето мы провели в Карелии, в Финляндии, в местечке Келломяки. Жили мы в лесу, в маленьком одноэтажном домике. Жили мы тихо и уединенно. Жили полные любви и надежд, много работали. Я занималась живописью. Алексей Николаевич отошел от изобразительного искусства и погрузился в литературную работу».

Железнодорожная станция Келломяки. Сьаринная открытка

В этих условиях проявились черты Толстого, ранее, возможно, даже и ему самому неизвестные: