Алёнушка

– Это неважно! Пожалуйста, отпустите его, он меня искал! – И, понизив голос, она сообщила охраннику: – Это мой жених.

Костик, словно услышав волшебное слово, вдруг поднял голову и уставился на Алену мутным взглядом. Один глаз у него заплыл и уже наливался краснотой.

– Жених? – возмущенно взвизгнул он. – Так ты об этом вспомнила? Ты, шлюха!

Охранник озадаченно крякнул, не зная, что сказать и отчаянно борясь с желанием украсить и второй глаз буйного нахала – он с детства не любил, когда обижали женщин и детей.

Сама же Алена не успела открыть рот, чтобы ответить Костику, как вдруг из-за ее спины раздалось:

– Эй, полегче.

Она чуть не застонала от отчаяния. Александр, который не привык к тому, чтобы девушки сбегали от него, точно золушки в полночь, последовал за Аленой, намереваясь разобраться в том, что произошло.

– Жених? – это уже адресовалось ей, Алене.

– А ты вообще кто такой? Не лезь, куда не просят! – Костик неожиданно дернулся и попытался лягнуть уже Барышникова, неосмотрительно подошедшего на близкое расстояние. Но охранник чувствительно двинул его локтем в живот, и Костик, охнув, присел, прошептав придушенным голосом: – Я буду жаловаться! Это произвол.

Алена в отчаянии обернулась к Барышникову, не зная, что сказать. Щеки ее пылали, она готова была провалиться сквозь землю от стыда.

– Жених, богатый поклонник, – Барышников усмехнулся. Он не ошибся, эта девушка действительно разительно отличалась от всех, кого он знал. Скромная красавица, а внутри просто китайская шкатулка с сюрпризами.

– Нет никакого поклонника, – в ужасе обмерла Алена.

– Поклонник? – снова обрел дыхание Костик. – То есть у нее еще какой-то поклонник есть?

– Ты же не хочешь сказать, что это он тебе букеты в офис присылал? – Барышников даже рассмеялся от нелепости идеи.

– Букеты? – взвизгнул Костик.

Алена, еще мгновение назад превратившаяся в каменное изваяние, внезапно снова обрела дар речи. Да какого черта? Почему она вообще должна что-то объяснять. Личная жизнь на то и личная, чтобы оставлять ее при себе!

– Я не обязана никому отчитываться, – гордо сообщила Алена. Затем, сделав несколько шагов по направлению к Костику, она дернула его за руку, поднимая с колен и утягивая со двора. – Извините его, – обратилась она к охраннику. – Он вообщетихий.

– Да уж, – крякнул охранник, болезненно морщась. Этому ишаку удалось один раз лягнуть его довольно чувствительно.

– Пошли, Костик. – И, повернувшись к Барышникову, она заявила: – Мы все на работе обсудим.

Она сделала ударение на слово «работа», чтобы обеспечить собственное алиби перед Костиком.

– Жду с нетерпением, – усмехнулся Барышников, глядя вслед удалявшейся Алене, которая тянула за руку хромающего и выкрикивающего угрозы Костика. – Жених, надо же, кто бы мог подумать.

– Дура девка, – неожиданно охранник сплюнул себе под ноги и, поймав неодобрительный взгляд Барышникова, тут же растер следы безобразия по асфальту. – Извините.

– Да что уж, из песни слов не выкинешь.

* * *

Алене понадобилось почти два часа, чтобы успокоить разъяренного Костика и объяснить ему происходящее. Вначале он отказывался верить в эту дикую историю, ругая Алену на чем свет стоит. Та стоически молчала, в глубине души признавая его правоту. Ей бы тоже вряд ли понравилось, если бы она застукала Константина дома у симпатичной начальницы накануне свадьбы. Но внутренний голос, неожиданно с интонацией Изабеллы, возразил, что такого, как Костик, никакая начальница, будучи в твердом уме и добром здравии, к себе не пригласит. Потому что никому такое сомнительное счастье, кроме нее, Алены, не нужно.

Алена настолько отчаялась, что даже потащила Костика домой к Изабелле, чтобы та подтвердила ее слова. Она понимала, что Изабелла вряд ли обрадуется, увидав будущего родственника на пороге, но Алене и не нужна была ее радость. Достаточно будет подтвердить, что речь идет о картине, а не о соблазнении Барышникова ради собственной выгоды или удовольствия. В этот момент Алена вспыхнула – ведь греховные мысли посещали ее, и не раз. Но сумерки, неумолимо расползавшиеся по улицам уставшего за день города, скрыли ее румянец.

– Картина? – словно попугай в тридцатый раз повторил Костик, а Алену осенило. Она потянула жениха к желтому фонарю и в его леденцовом свете распахнула сумку и достала аккуратно упакованный в полиэтиленовую пленку эскиз ее авторства.

– Картина, – в сотый раз подтвердила она и показала Костику эскиз.

– Так она у тебя? – недоуменно повторил тот. – И больше тебе никуда не нужно?

– Нет же! – в отчаянии воскликнула Алена. – Это мой эскиз, которым я должна была подменить оригинал, хранящийся у Барышникова.

– А он его на магните к холодильнику прилепил, что это так просто сделать? – Костик по-прежнему был настроен скептически, но адреналин, захлестнувший его с момента драки с охранником, уже схлынул. Его место заняла усталость и готовность к диалогу.

– Нет, – покачала головой Алена. – Картина в раме. Она на сигнализации, которую Александр отключает, когда сам находится в доме.

– Ах, Александр? – снова взъерепенился Костик.