Альфа и Омега. Книга 2

Последнее письмо от Джен пришло больше двух месяцев назад, и я, если честно, уже начала немного за нее волноваться — особенно на фоне последних событий, связанных со смертью Иерарха и грядущими масштабными переменами в Этерии. Да и мне самой не терпелось поделиться нашими новостями, в том числе касательно Медвежонка. Хотя они с Джен ни разу не встречались лично, я много писала ей о своем маленьком друге прежде. Да и помимо его внезапного вхождения в элиту церковного сословия, у меня накопилось порядочно новостей. Но, как оказалось, подруге тоже было чем меня удивить.

Ее послание начиналось достаточно сдержанно и ровно, но к концу становилось все более эмоциональным и каким-то бессвязным, словно альфа писала его понемногу в разные дни. Я сама не заметила, как по уши погрузилась в чтение, начав шевелить губами и проговаривать отдельные прочитанные слова вслух.

«Привет, Хани!

Как там поживает моя любимая девочка? Полагаю, ты уже можешь похвастаться новой татуировкой? Вот чем бумажные письма хуже электронных, в них не так просто вложить фотку. Но было бы круто, если бы у тебя все-таки получилось как-то исхитриться это сделать. Я вот иногда жалею, что у меня под рукой нет полароида, чтобы нащелкать тут всякого. Помню, в студенческие годы мне такой подарили на какой-то день рождения, я фотографировала все, что не приколочено, считая себя невероятно… как бы это сказать? О, невероятно одухотворенной! Буквально творцом нового поколения! Нашла ворох этих фоток спустя несколько лет и никакой художественной ценности в этих руках, окнах и засвеченных силуэтах не обнаружила. Интересно, это восприятие так меняется с годами, что просто вырастаешь и перестаешь видеть ценность мгновений, как в юности? Или, быть может, мгновения ценны сами по себе в момент их переживания, а потом просто теряют эту ценность в сравнении с другими, новыми?

Может быть, это пребывание в городе Вечных так на меня влияет. Здесь как будто все имеет смысл. То есть — вообще все, понимаешь? Каждое здание, каждый каменный завиток на фронтоне, каждая скульптура в фонтане около Белого дворца, где живет Иерарх. Тут даже воздух другой, его… чувствуешь. Горацио говорит, что это запах Великого Зверя, который пронизывает здесь все, но я думаю, что дело в океане. Как часто у тебя бывало, что ты идешь по улице и вдруг ловишь себя на мысли, что дышишь здесь и сейчас? Что наполняешься чем-то ощутимым, ароматным и густым, а не просто… прозрачной субстанцией из молекул азота, кислорода и остального? Я чувствую, что стала думать иначе после того, как пожила здесь. Горацио смеется, говорит, что я слишком впечатлительная и что того и гляди подамся в конспирологи.

И кстати я отметила твои совсем не завуалированные намеки в прошлом письме. Да, мы действительно неплохо проводим время вместе, но это вовсе не значит… вообще ничего. Мне он нравится как друг и наставник, и было бы очень здорово, если бы в нашем мире этого было бы достаточно для остального. Но мое тело отказывается даже рассматривать его с… абстрактно романтической точки зрения. Когда он касается меня — случайно или в быту, — все во мне напрягается и вспыхивает, сразу хочется его оттолкнуть и зарычать. Сначала было вообще невыносимо, сейчас стало намного лучше. Сама понимаешь, он первый альфа после моего отца, с кем я общаюсь так долго и так близко. И к кому испытываю такие… глубокие и сложные чувства. Будь он человеком, все было бы в разы проще, а пока все, что мы можем себе позволить, это жить в разных комнатах и стараться лишний раз не оказываться на личной территории друг друга. Не представляю, как все эти церковники, что живут бок о бок, до сих пор еще не поубивали друг друга. Горацио считает, что виной всему мой южный темперамент и неумение контролировать свою агрессию к представителям собственного вида, а я… я ничего не считаю. Когда смотрю на него издалека, он кажется мне зверски привлекательным мужчиной, а когда подходит ближе, даже если я не чувствую его запаха, я воспринимаю его как чужака и агрессора. Психотерапевт сделал бы на мне состояние, что и говорить.

Весь город стоит на ушах после смерти Иерарха. Все немного сошли с ума, как будто не мужчина в возрасте отправился на покой, а, по меньшей мере, литосферная плита раскололась прямо в центре города. Но в этом есть и свои плюсы. Теперь не все двери запираются так крепко, и мы можем попасть туда, куда раньше путь был закрыт.