Альфа и Омега. Книга 2

Пока Йон покупал нам билеты, я рассматривала табло со временем отправления и прибытия поездов, и, когда он вернулся, уже знала, на какую платформу нам нужно идти. Лавируя между многодетными уставшими матерями, на которых висли счастливые детеныши, сосредоточенными хмурыми командировочными всего с одной сумкой и обязательным ноутбуком, суетливыми бабушками с полными авоськами гостинцев и печальными призывниками, мы отыскали нужный нам вагон. Поскольку до Зеленого города можно было доехать всего за несколько часов, Йон взял нам сидячие места — зато с личным столиком и у окна, что позволяло любоваться в дороге окружающими видами.

— Как знал, что тебе понравится, — усмехнулся он, видя мой неприкрытый восторг от выбранных мест. — В некоторых вещах ты такой ребенок, маленькая омега.

— А вдруг там случится что-то безумное важное, а я не увижу? Или просто — безумно красивое? — расплылась в улыбке я, устраиваясь в кресле.

— Где случится что-то важное? В окне? — фыркнул мой альфа, без особых усилий закинув свой рюкзак на полку для багажа. — Тебе что-то нужно в твоей сумке? — добавил он.

— Я обычно всегда слушала музыку в дороге, но… У меня теперь не с чего ее слушать. — Я вздохнула, чуть поморщившись и запустив пальцы в собственные и без того взъерошенные после улицы волосы. — Мне нужен новый телефон. Или хотя бы плеер.

— Хочешь, я буду петь тебе всю дорогу? — предложил Йон, убирая и мой рюкзак и садясь напротив.

— А ты умеешь? — с улыбкой склонила голову набок я.

— А это важно? — вернул мне улыбку он.

Через несколько минут поезд тронулся, и платформы за окном покатились назад, скоро уступив место металлическим заборам, пустым железнодорожным путям, домам за ними и зелени, что ярко вспыхивала пойманным в листьях солнцем то тут, то там.

— Расскажи мне о твоем отце, — попросила я, накрыв руки Йона, лежащие на столе, своими. В ответ он слегка сжал под столом мои щиколотки, поставив свои по обе стороны от них. — Как его зовут?

— Дуглас, — ответил он. — Отец Дуглас.

— А я думала, что у всех святых отцов такие… заковыристые имена, как у отца Горацио и того… бешеного фанатика, что хотел запереть нас у себя под церковью, — тихо прыснула я.

— Нет, думаю, нам просто везло, — пожал плечами альфа. — Некоторым родителям почему-то нравится давать своим детям особо заковыристые, как ты выразилась, имена.

— А разве они не меняют их, когда становятся священниками? — задумалась я. — Как вообще все это происходит?

Набирая скорость, наш поезд проскочил мимо последних жилых кварталов и внезапно вырвался в поле, раскинувшееся до самого горизонта и такое ярко-зеленое, что щипало в глазах. Первым моим импульсом было достать телефон и сделать пару снимков, и уже потом я вспомнила, что его у меня нет.

— Послушников набирают из недавно сформировавшихся альф, — ответил на мой вопрос Йон, чуть нахмурившись, словно вспоминая то, что когда-то ему рассказывали. — Ты знала, что Церковь курирует центры помощи трудным подросткам? Не все из нас оказываются готовы к тому, как круто меняется наша жизнь, когда тело начинает реагировать на чужие запахи и источать собственный. Я ужасно много дрался в том возрасте. Сейчас думаю, что это потому, что не было другого способа снять напряжение.

— Ты про секс с омегами? — закусив губу, уточнила я.

— Вроде того, — не стал спорить Йон. — На омег у меня не вставал, и я просто не представлял, что в них особенного, а вот всем окружающим альфам хотелось оторвать голову нахрен. Просто за то, что они подходили слишком близко. Ты не представляешь, как это сложно поначалу, когда еще не привык. Все воспринимается исключительно в разрезе борьбы за территорию — место в транспорте, в очереди, да блин, даже в общественном туалете. Тот, кто вчера был твоим лучшим другом, сегодня уже чужак, посягающий на то, что твое по праву. И ты просто не можешь выключиться из этого состояния, ты постоянно в напряжении, постоянно в ожидании удара или в готовности сам его нанести.

— Мне жаль, что у тебя не было возможности почувствовать не только негативную сторону всех этих изменений, — проговорила я, глядя на него с сочувствием. — Это, наверное, правда было тяжело.

— Именно тогда отец начал учить меня контролировать частичную трансформацию. Доводил до обморока от усталости своими занятиями, но зато я не причинял вреда ни себе, ни окружающим. А со временем внезапно понял, что, благодаря этим тренировкам, обрел силу, о которой прежде не мог и мечтать. Не было бы счастья да несчастье помогло, как говорится. — Он вздохнул, задумчиво уставившись в пространство перед собой, и я поняла, что его затягивает в прошлое.

— Иногда я жалею, что меня с тобой не было все эти годы, — помолчав, призналась я. — Мне кажется, мы могли бы встретиться раньше. Когда ты ушел из дома, мне уже было пятнадцать, я могла бы… позаботиться о тебе, если бы мы встретились тогда.