Алькатрас и Кости Нотариуса

Она снова покачала головой, оставив мои слова без внимания.

— Никакого толка. Тебе пришлось вызволять меня из тех веревок, потом — вытаскивать из дегтя. И это даже не считая того раза, когда ты не дал мне вывалиться через дыру в стене Драгонавта.

— Ты тоже меня спасала, — заметил я. — Помнишь монеты? Если бы не ты, я бы сейчас носился с пылающими глазницами и навязывал людям нелегальные книжки не хуже наркодилера в поисках очередной жертвы.

(Эй, ребятишки? Хотите попробовать Диккенса? Чуваки, это полный улет. Ну давайте. Первые главы «Тяжелых времен» бесплатно. Я же знаю, что все равно потом вернетесь за «Повестью о двух городах».)

— Это другое, — возразила Бастилия.

— Вовсе нет. Послушай, ты не просто меня спасла — без тебя я бы понятия не имел, что делает половина всех этих Линз.

Она подняла голову и посмотрела на меня, нахмурив бровь.

— Ну вот, опять ты за свое.

— В смысле?

— Подбадриваешь меня. Как подбадривал Австралию и всех остальных за время путешествия. Что ты за человек, Смедри? Ты не хочешь принимать решения за других, но все равно готов нас поддерживать?

Я замолчал. Как это вообще произошло? Разговор ведь был о ней, а потом она просто взяла и швырнула его мне прямо в лицо. (Я на собственном опыте убедился в том, что швыряться чем-нибудь в лицо — словами, разговорами, ножами — одна из Бастилиных фишек.)

Я перевел взгляд на слабо мерцавший огонек в комнате наверху. Он казался таким навязчивым и манящим, и наблюдая за ним, я вдруг кое-что понял в самом себе. Конечно, я злился из-за того, что угодил в ловушку, потому что беспокоился за судьбу Каза и Драулин, но у моей досады была и более глубокая причина.

Это я хотел быть полезным. Я не хотел остаться в стороне. Хотел был главным. Мне было нелегко перекладывать ответственность на других.

— Я и правда хочу быть лидером, Бастилия, — прошептал я.

Она зашуршала, поворачиваясь ко мне лицом.

— Мне кажется, в глубине души все люди ходят быть героями, — продолжил я. — Но те, кто хотят этого сильнее других, — изгои. Девчонки и мальчишки с задних рядов, над которыми все время смеются, потому что они отличаются от остальных, потому что выделяются, потому что… все ломают.

Хотел бы я знать, понимал ли Каз, что быть не таким, как все, тоже можно по-разному. У каждого из нас свои странности — и свои слабости, которые могут стать объектом для насмешек. Я знал об этом не понаслышке. Мне тоже доводилось это испытать.

И я совершенно не горел желанием возвращаться в те времена.

— Да, я хочу быть героем, — сказал я. — И да, я хочу быть лидером. Раньше я все время мечтал, как стану тем, на кого будут равняться другие люди. Тем, кто умеет чинить, а не ломать.

— Ну что ж, твоя мечта сбылась, — ответила она. — Ты наследник рода Смедри. Ты и есть наш предводитель.

— Я знаю. И этого мне становится жутко.

Бастилия смерила меня внимательным взглядом. Она сняла Линзы Воина, и я увидел, как в ее печальных глазах отражаются горящие наверху огоньки.

Я сел и покачал головой. — Я не знаю, что делать, Бастилия. Жизнь ребенка, который постоянно влипал в неприятности, меня к такому не готовила. Должен ли я пожертвовать своим главным оружием ради спасения жизни? Как мне вообще сделать этот выбор? У меня такое чувство… будто я тону. Будто вода накрыла меня с головой, и я не могу даже всплыть.

— Наверное, именно поэтому я все время твержу, что не хочу быть лидером. Просто я знаю, что если люди будут уделять мне слишком много внимания, то обязательно поймут, что со своими обязанностями я справляюсь из рук вон плохо. — Я состроил гримасу. — Прямо как сейчас. Нас захватили в плен, твоя мать при смерти, Каз идет прямиком навстречу опасности, а Австралия — вообще

неизвестно где.

Я замолчал, чувствуя, что этими объяснениями поставил себя в еще более глупое положение. Но к моему удивлению, Бастилия не стала поднимать меня на смех.

— Я не думаю, что ты плохо справляешься со своими обязанностями, Алькатрас, — сказала она. — Стоять во главе — работа не из легких. Пока все хорошо, никто и бровью не поведет. Но чуть что не так, и ты — крайний. Думаю, ты хорошо держишься. Тебе всего-то и нужно немного уверенности в себе.

Я пожал плечами.

— Может быть. А ты сама-то много об этом знаешь?

— Я…

Я взглянул на Бастилию; то, как она это сказала, показалось мне любопытным. В моем понимании, некоторые стороны ее персоны никак не сходились друг с другом. Ее знания казались чересчур обширными. Да, она говорила, что хотела стать Окулятором, но такое объяснение не давало ответов на все вопросы. Было что-то еще.

— То есть все-таки знаешь, — заметил я.

Теперь была ее очередь пожимать плечами.

— Самую малость.

Я склонил голову набок.

— Ты разве не заметил? — спросила она, глядя мне в глаза. — Моя мать не носит имя тюрьмы.

— И?

— А вот я ношу.

Я почесал голову.

— Ты правда ничего не знаешь, да? — спросила она.

Я фыркнул.

— Ну, извини, что меня растили на другом континенте. О чем вообще речь?