Алькатрас и Кости Нотариуса

— Смерть к делу не относится, Кристин. Я должен получить то, за чем пришел. У тебя есть то, что нужно мне, а у меня — женщина. Мы можем обменяться.

Бастилия упала на колени, и поначалу мне показалось, что она плачет. Но потом я увидел, что она просто трясется, с белым, как бумага, лицом. Тогда я еще не знал, что извлечение Плотекамня из тела Кристина — деяние неописуемо изуверское и вульгарное. Для Бастилии это было все равно что увидеть в руке Килимана бьющееся сердце собственной матери.

— Думаешь, я пойду на сделку с тобой? — спросил я.

— Да, — просто ответил Килиман. В нем не было того злодейского флера, которым обладал Блэкберн: ни демонстративной надменности, ни эффектного наряда, ни смеха в голосе. Но безмолвная угроза, которую источало это существо, почему-то тревожила меня сильнее. Я вздрогнул.

— Осторожнее, Эл, — тихо предупредил меня Каз. — Эти твари опасны. Очень опасны.

Килиман улыбнулся, затем бросил меч и выбросил вперед руку. Я вскрикнул, увидев выставленную напоказ Линзу. Она мигнула, выстрелив лучом морозного света.

Бастилия поднялась, держа кинжал на манер когтя. Она подставила хрустальный клинок прямо под луч и попятилась назад. Еще чуть-чуть, и сдержать атаку бы не удалось.

Я зарычал и, сорвав Линзы Переводчика, вытащил из карманы Линзы Буретворца. Он хотел драться? Ну что ж, я ему покажу.

Рывком нацепив Линзы, я сосредоточился на Кости Нотариуса, выстрелив в него мощным потоком воздуха. У меня заложило уши, и Каз закричал от резко возросшего давления. Порыв ветра ударил по Килиману и отшвырнул его назад, разбросав в сторону несколько металлических запчастей.

Килиман огрызнулся, и его Линзы Морозильщика отключились. Бастилия, оказавшаяся сбоку от меня, снова упала на колени; ее рука посинела и покрылась коркой льда. Короткий клинок ее кинжала потрескался в нескольких местах. Как и мечи Кристинов, он мог отражать атаки Окуляторских Линз, но явно не был предназначен для таких нагрузок.

Килиман выпрямился, и я увидел, как вывалившиеся из него металлические детальки отрастили крошечные паучьи ножки. Гайки, шурупы и шестеренки прошмыгнули по полу, взобрались по его телу и влились в пульсирующую, ходящую ходуном металлическую массу.

Он встретился со мной взглядом и зарычал, поднимая вторую руку. Я снова сосредоточился и ударил по нему еще одним порывом ветра, но чудище устояло на ногах. И тогда я почувствовал, как меня тянет вперед. Во второй руке Килиман держал стекло, которое умело всасывать воздух — Бастилия называла его Линзой Пустотворца.

Его Линза тянула меня к решетке — и это при том, что сам я отталкивал Килимана Линзами Буретворца. Я начал проскальзывать, споткнулся и запаниковал.

Неожиданно чьи-то руки ухватили меня сзади и помогли удержать равновесие.

— Ну, что я тебе говорил, парень? — крикнул Каз, пытаясь пересилить вой ветра. — Эта штука наполовину Оживленная! Обычными средствами его не убить. К тому же он пользуется кровековаными Линзами. А они будут посильнее твоих!

Он был прав. Хоть Каз меня и держал, я все равно чувствовал, как меня притягивает к Килиману. Я отвернул от него Линзы Буретворца и сосредоточил их на стене, толкая себя назад.

Килиман деактивировал Линзу.

От силы ветра, исходившего из Линз на моем лице, меня не на шутку тряхнуло. Я оступился, сбил с ног Каза и сам чуть не потерял равновесие, пока их отключал.

В этот самый момент Килиман сосредоточил свою Линзу на Линзах Переводчика, которые я держал в другой руке. Очевидно, что Линзы Пустотворца — как и мои собственные Линзы Буретворца — можно было сфокусировать на конкретном объекте. Линзы Переводчика вырвались из моих пальцев и понеслись к Килиману.

Я в ужасе закричал, но Бастилия успела схватить Линзы, когда те пролетали мимо нее. Она встала, держа Линзы в одной руке и кинжал — в другой. Я подошел к ней, держа наготове Линзы Буретворца и стараясь не смотреть на ее обмороженную руку.

Килиман не сдался, но и Линзы поднимать не стал.

— Рыцарь все еще у меня в заложниках, — прошептал он, беря в руки упавший меч Кристина. — Она умрет, потому что вы не знаете, где ее искать. Только я могу заменить ее Плотекамень.

В комнате воцарилась тишина. Лицо Килимана неожиданно начало распадаться на части, и миниатюрные детальки, все как одна, отрастили ноги и принялись спускаться по его телу. Сначала полголовы, затем — плечо и, наконец, вся его рука превратились в крохотных паучков, которые перелезли через разделявшие нас прутья решетки, киша на манер пчелиного улья.

— Она умрет, — пригрозил Кость Нотариуса, которому каким-то чудом удавалось говорить несмотря на то, что у не хватало половины лица. — Я не лгу, Смедри. Ты знаешь, что я говорю правду.

Я выдержал его взгляд, но почувствовал нарастающий ужас. Помните, что я говорил о муках выбора? Сдается мне, что бы ты ни выбрал, в итоге все равно что-нибудь да потеряешь. В тот раз выбор стоял между Линзами и жизнью Драулин.

— Я обменяю ее на Линзы, — добавил Килиман. — Меня послали за ними, а не за тобой. Как только Линзы будут у меня, я уйду.