All Flesh is Grass

Когда я под утро возвратился из чужого мира, оказалось, что этот мир каким-то непонятным колдовством превратил лиловые цветы, которыми заросла сырая низинка позади моего дома, в маленькие кустики. В темноте я провел пальцами по торчащим во все стороны прутикам и нащупал множество набухших почек. А теперь почки лопнули  — и распустились не листья, а крохотные банковые билеты по пятьдесят долларов!

Лен Стритер, здешний учитель естественной истории, протянул мне один такой билетик.

— Это просто невозможно!  — сказал он.

And he was right. It was impossible. No bush in its right mind would grow fifty-dollar bills—or any kind of bills.

There were a lot of people there—all the crowd that had been out in the road shouting at the senator, and as many more. It looked to me as if the entire village might be there. They were tramping around among the bushes and yelling at one another, all happy and excited. They had a right to be. There probably weren't many of them who had ever seen a fifty-dollar bill, and here were thousands of them.

Ну, еще бы! Конечно же, невозможно! Ни один куст в здравом уме и твердой памяти не отрастит вместо листьев банкноты по пятьдесят долларов и вообще какие бы то ни было денежные купюры.

В саду было не протолкаться  — сюда набились все, кто на шоссе препирался с сенатором, и еще куча народу. Чуть ли не весь Милвилл сбежался. Толклись вокруг каждого кустика, орали, перекликались в полном восторге. И не диво. Почти никто из наших отродясь не видывал бумажки в пятьдесят долларов, а тут их были тысячи.

“You've looked close at it,” I asked the teacher. “You're sure it actually is a bill?”

He pulled a small magnifying glass out of his shirt pocket and handed it to me.

“Have a look,” he said.

— Поглядите-ка повнимательней,  — сказал я учителю.  — Это и правда настоящие деньги? Вы уверены?

Лен Стритер вытащил из нагрудного кармана маленькую лупу и протянул мне:

— Смотрите сами.

I had a look and there was no question that it looked like a fifty-dollar bill—although the only fifty-dollar bills I had ever seen were the thirty of them in the envelope Sherwood had given me. And I hadn't had a chance to more than glance at those. But through the glass I could see that the little bills had the fabric-like texture one finds in folding money and everything else, including the serial number, looked authentic.

Я посмотрел  — спору, нет, очень похоже на билет в пятьдесят долларов, хоть я и сам видел такие только раз в жизни  — те тридцать штук, что дал мне в конверте Шервуд. Тогда я их особенно не рассматривал, так, глянул мельком  — и все. Но в лупу видно было, что бумага у этих билетиков точь-в-точь как у настоящих денег, и все остальное тоже, не отличить  — и номер и серия на месте.

And I knew, even as I squinted through the lens, that it was authentic. For these were (how would one say it—the descendants?) of the money Tupper Tyler had stolen from me.

I knew exactly what had happened and the knowledge was a chill that bit deep into my mind.

“It's possible,” I told Streeter. With that gang back there, it's entirely possible.”

И, разглядывая их в лупу, я понял: они и правда настоящие. Это  — как бы поточнее выразиться?  — прямое потомство тех денег, которые вытащил у меня Таппер Тайлер.

Я понял, что произошло, и меня взяла горькая досада.

— Очень может быть,  — сказал я Стритеру.  — С той шайкой все может быть.

“You mean the gang from your other world?”

“Not my other world,” I shouted. “Your other world. This world's other world. When you get it through your damn thick skulls...”

I didn't say the rest of it. I was glad I didn't.

— С какой шайкой? Из вашего другого мира?

— Не из моего!  — заорал а.  — Из вашего! Он такой же ваш, как и мой, он общий для всех людей! Как вдолбить в ваши тупые башки...

Я не договорил. И очень рад, что не договорил.

“I'm sorry,” Streeter said. “I didn't mean it quite the way it sounded.”

Higgy, I saw, was standing halfway up the slope that led to the house and he was yelling for attention.

“Listen to rue!” he was shouting. “Fellow citizens, Won't you listen to me.”

— Извините,  — мягко произнес Лен Стритер.  — Я не то хотел сказать.

Тут я увидел Хигги Морриса, он стоял на склоне холма, на полдороге к моему дому, и криком требовал внимания.

— Слушайте все!  — взывал он.  — Слушайте меня, сограждане!

The crowd was beginning to quiet down and Higgy went on yelling until everyone was quiet.

“Stop pulling off them leaves,” he told them. “Just leave them where they are.”

Charley Hutton said, “Hell, Higgy, all that we was doing was picking a few of them to have a better look.”

Толпа начала стихать, а Хигги вопил и вопил, пока, наконец, все не замолчали.

— Перестаньте рвать эти листья,  — заявил он тогда.  — Не троньте их, как растут, так пускай и растут.

— Черт возьми, Хигги, мы только сорвали парочку, чтоб получше разглядеть,  — возразил Чарли Хаттон.