Алов и Наумов

В одном из таких кадров на общем плане неслась конница, а параллельно с ней в моих руках «неслась» камера. Один из всадников должен был на скаку поднять с земли упавшее красное знамя. Сложность состояла и в том, что мы могли снять лишь один дубль: дело было в Закарпатье, где перед нами Сергей Бондарчук закончил съемки «Ватерлоо»; лошади были так измотаны, что даже на овес не смотрели. Слава богу, каскадер с первого же захода блистательно выполнил этот опасный трюк. Должен сказать, что каскадеры-спортсмены за всю картину не повредили ни одной лошади и сами обошлись без единой травмы. Достаточно вспомнить кадр, в котором две тачанки на полном ходу сталкиваются, превращаясь в сплошное месиво. Каскадеры с лошадьми вышли из этой «каши» целыми и невредимыми. Только настоящие профессионалы могли позволить себе так рисковать! Организатором и участником всех этих «авантюрных» номеров был знаменитый Петр Тимофеев.

Алов и Наумов любили плотные кадры, заполненные людьми, ценили динамику движения в разных ритмах. Поскольку короткофокусные объективы придают изображению жесткий характер, нас спасали белые пиротехнические дымы. Управлять ими, как известно, сущее наказание (вмешиваются различные природные факторы — ветер, дождь и прочее).

^{«Бег». Севастопольская бухта}

Огромное пространство Севастопольской бухты. Бегство белых: тысячная массовка, корабли, лошади, на первом плане — актерская игровая сцена (кадр снимался с операторского крана), из железнодорожных вагонов выводят лошадей (факт исторически достоверный: Врангель действительно возил лошадей не только в вагонах, но и на кораблях). Затем камера разворачивается на общий план этого вавилонского столпотворения: конники, обозы, напуганные люди, узлы, чемоданы — вся эта масса постепенно устремляется к большому пароходу. Современные суда, стоящие на заднем плане, удалось замаскировать дымом. Мастера-пиротехники творили чудеса, маневрируя между ними со своими дымовыми шашками. Это была «свободная съемка», где многое получалось именно благодаря непредвиденности, свойственной документальному кино. Съемка такого рода требовала от всей операторской группы мгновенной реакции и предельной слаженности действий.

Переход через Сиваш мы снимали по всем правилам пресловутой «кинематографической географии» под Севастополем, так как в этом районе находились военные части. За несколько дней до съемки прошли проливные дожди, и все вокруг было затоплено водой. Лишь на горизонте виднелось море (телеграфные столбы и дорогу замаскировали белыми дымами). Основные и обратные точки пришлось снимать в одном направлении (за камерой было водохранилище), меняя композиции, перегруппировывая отдельные массы людей, обозов, пушек, лошадей. На экране это получилось достаточно убедительно. После выхода на экраны фильма «Бег» было получено много писем от участников и очевидцев снятых нами событий, где отмечалась достоверность именно «севастопольского» Сиваша. Драматизм каждой сцены достигался не благодаря ландшафту, который должен был воссоздавать реальность событий, а скорее благодаря людям, их лицам, действиям. Достоверными прежде всего оказались солдаты, принимавшие участие в массовых съемках, и персонажи фильма. Именно они помогли создать ощущение подлинности происходящего.

^{«Бег». Переход через Сиваш}

Большие возможности давала съемка в условиях зимней натуры, хотя распределить актеров в свободном пространстве на фоне белого снега было сложно. Чтобы сохранить единую гармонию неярких тонов актерских лиц, костюмов и окружающих предметов, необходимо было найти определенные крупности планов, добиться нужного соотношения освещения и цвета. Для получения более сложной цветовой палитры я иногда старался оживить эту кажущуюся однотонность отсветами мягких лучей заходящего зимнего солнца.

Особое место в портретной галерее героев фильма занимал образ генерала Хлудова. Алов и Наумов рискнули взять на эту сложную роль молодого актера Владислава Дворжецкого, который поражал своим внешним обликом — пластически выразительной фигурой и пронзительным взглядом. Снимая крупные планы Хлудова, я, словно скульптор, стремился светотенью вылепить объем его лица, чтобы придать особую выразительность портретному образу. Дворжецкий отдавал работе всего себя — сердце, темперамент, душу. Аккумулируя в себе сложную гамму чувств, он умел раскрывать ее через средства внешнего выражения — мимику, эксцентричный жест, глаза… В его облике появились те еле уловимые черты поведения, которые придавали герою булгаковскую интонацию.

^{«Бег». Владислав Дворжецкий (генерал Хлудов)}