Алые воды "Карибского супа"

О борт что-то ударилось. Лёгкая на подъём часть команды проснулась и вопросительно смотрела друг на друга. Начались перешёптывания, в которые Морис не вслушивался, пока наверху не свистнула Бесник.

К "Гумилитии" течением несло лодку, но была ли она пустой или гребец спал, в темноте оставалось непонятным. Однако, когда лодку притянули поближе и посветили фонарём, от увиденного в ней всех охватил ужас.

Чайник завизжал и бросился прочь. Матросы испуганно зашептались, кто-то сплюнул через плечо и постучал по фальшборту, кто-то помянул морского дьявола. Бесник произнесла "С нами благословение божье!" и осенила себя крестом. Кхецо тоже вознёс к небесам молитву. Хэм прошептала что-то про злых духов в обличье плоти. Даже Морис, решивший ни на что не реагировать, побледнел и почувствовал приступ дурноты.

— За борт, не на палубу, сам мыть будешь! — Бесник рывком придала Морису нужное положение в нужном месте, и тот порадовался, что наконец его бьёт не грубый мужчина, а девушка.

Человек в лодке был мало того что мёртв — он был частично съеден. Конечности прежде, чем обглодать до костей, вырвали из суставов и потом положили рядом. Голову расковыряли, вытащив глазные яблоки и мозг. Верхней одежды не было, оружия, бумаг, кошелька и прочих предметов тоже, даже серьга из уха была вынута. Хладнокровный Йорек — единственный, кто, по крайне мере внешне, не ужаснулся от увиденного, задрал несчастному рубашку: половой член был вырван, печень и сердце вытащили, вспоров живот, остальное не тронули. Ламарк, в прошлом врач, определил, что, когда над человеком из лодки совершились все эти мытарства, он ещё был жив, то есть его не придушили и не дали захлебнуться в море прежде чем разорвать.

Кем бы ни являлся убийца, он обладал разумом человека. Причём никто из команды не желал бы с ним столкнуться.

* * *

Шлюпка поначалу шла под парусом, но затем ветер изменился, и пришлось помогать себе вёслами. Жюльен плыл от Аматора на север к небольшой группе маленьких рифовых островков. Между ними часто был чуть ли брод, и даже средний корабль сильно поцарапал бы днище. А на маленькой шлюпке легко лавировать.

Вот вдали уже показался их штаб — маленькая хижина, сложенная из досок, веток и парусины. Не самая прочная постройка, но тем не менее ей уже лет восемь. Раньше они с сестрой часто бывали здесь вместе, когда им хотелось отдохнуть от постоянных визитов в доме отца и грязи улочек Аматора. Тогда они были ещё юны и взрослые скучные игры их не интересовали, пусть их активно посвящали в дела. Им было хорошо вдвоём, они купались, ловили ярких рифовых рыбок, коптили над маленьким костерком куски свинины и потом совершенно безо всяких манер и этикетов хрустели ими вприкуску с сухарями. Иногда они объедались апельсинами, иногда всерьёз ловили рыбу, и сестра, обнаружив, что Жюльен быстро реагирует на отравленную рыбу, давала сначала ему кусочек пожевать — но не глотать! Едва у него начинал опухать язык, они швыряли рыбу в воду акулам — они были маленькие, серовато-зелёного цвета и смешно тыкались носами. Иногда дети ловили черепах, чтобы смотреть, как она шлёпает по песку обратно к воде. Они подмечали, где черепахи откладывают яйца, и потом отбивали черепашат от прожорливых чаек. По ночам они смотрели на звёзды через телескоп, который раздобыл для них отец. Их интересовало всё: море, девственные заросли, небеса и сама суша. Уже потом, повзрослев, Кристина и Жюльен начали читать книги, написанные умными людьми, и стали мечтать о поступлении в университет в далёкой Европе, чтобы наконец понять, как устроен этот мир.

Но нельзя только восхищаться Карибами — надо ещё выжить.

Кристина прониклась в сложные взаимодействия слов на бумаге и слов живых людей. Она тренировалась метать ножи сначала в деревянный столб, а потом ей удалось пригвоздить к нему человека. Она придумала, как отравлять людей ядом из рыбы, она научилась носить на своём лице маску развратной дурочки, а потом срывать её, когда обманутому было уже поздно принимать контрмеры. Сестра была старше и всегда заботилась о Жюльене после смерти матери, и потому тот не считал зазорным делать то, что она говорит, однако ему были не то чтобы противны все эти интриги, а скорее казались чем-то лишним, ненужным во взаимоотношениях между людьми. Почему нельзя жить в этом мире честно по правилам? Почему правила не работают? И почему, раз все такие умные, в мире столько зла, и как господь допустил это? Кто-то находил на это ответы в Библии, но самому Жюльену изучение Библии принесло лишь очередное чувство горечи за несовершенство человека по сравнению с природой.

Когда они коротали дни в этой хижине, мир казался им прекрасным. Жаль, это время уже не вернуть: он будет в хижине один. Уже который раз…

Если бы Жюльен не был так поглощён воспоминаниями, а смотрел по сторонам, он бы не так спешил определять своё ближайшее будущее.

Шлюпка качнулась, Жюльена бросило назад, но он не ударился спиной о кормовую часть, а коснулся лопатками чего-то мягкого, упругого, мокрого…